был для них подобный «новый опыт». Отказ Некра куда-либо уезжать из Москвы, поставил в недоумение, а то и открытую конфронтацию часть стражей Нави. Двадцатым веком правили идеи, библиотекари собрались вместе, постепенно темнели и устраивали масштабные эксперименты. Люди были их марионетками, но и вносили свою лепту. Происходящее не могло не затронуть всех слоев общества. И если Гильдия кое-как устояла в четырнадцатом и семнадцатом годах, то после ничто не спасло ее от раскола. Кто-то эмигрировал, осел в Европе или в Америке. Другие уехали подальше от политических дрязг — за Урал. Часть поддержала главу Гильдии и постаралась не замечать творимого вокруг бардака. Находились и те, кто, наоборот, активно вмешивался в политику и помогал белому движению или чекистам. Одно правило для некромантов являлось основополагающим: никогда не вредить своим лично.

В отличие от прочих сверхов. Метаморфы поделились на стаи и едва не перегрызлись. Колдуны, как и во времена инквизиции, кинулись предлагать свои услуги, кому попало. Некоторые из них добились определенных успехов, создавая лекарственные препараты, равных которым не знали до сих пор. Другие послужили прообразами жестоких безумцев с идиотическими экспериментами вроде скрещивания человека и примата. Последние особенно хорошо чувствовали себя в Германии.

В Великую Отечественную сверхи впервые воевали друг с другом совместно с людьми. Та война являлась не только самой кровавой и бесчеловечной в истории, она оказалась первой магической войной всех рас, существующих на Земле.

Некромантов она коснулась, как и всех. Друг друга они по-прежнему не убивали, но подставить под удар или удачно не заметить соплеменника, нуждающегося в помощи, могли с легкостью. Некромант, взявший в обучение Аннушку, служил в СС. Гильдия и не подумала вступаться за него. Объединившись, сверхи разгромили сборище библиотекарей, заваривших всю кашу и подведших мир к грани уничтожения.

Аннушка пережила самые страшные годы в Англии. Жить она предпочитала на широкую ногу, как и привыкла, однако с потерей учителя осталась и без средств к существованию, и без круга общения. Снова. Все, запятнавшие себя связью с нацистами, подверглись осуждению. В основном лишь на словах, но быстро нашлись те, кто припомнил, кем являлась Аннушка изначально и из какой грязи она выбралась в общество леди и джентльменов. Она являлась лишь одаренным человеком, обладающим темным чутьем, не умевшим вызывать навьих существ, а платить слугам стало нечем. В годы после войны ее предсказания никому не требовались. Мир наелся смертями, напился кровью и отчаянно спешил жить.

Отчаявшись найти себе покровителя в Англии или устроиться благодаря выгодному замужеству, — она оставалась по-прежнему хороша собой, однако темный дар накладывал свой отпечаток на внешности — она вернулась в Москву. Дерк смутно помнил ее. Аннушка искала встречи хоть с кем-нибудь из Гильдии, но, когда некроманты не желали общаться, они умели становиться для такого человека или сверха невидимыми. Аннушка даже к особняку не сумела подойти ни разу.

— Некр приказал не брать ее в ученицы?

Дерк качнул головой.

— Ну что ты. Выбор ученика — личное дело каждого. Ни главе Гильдии, ни кому бы то ни было не под силу повлиять на решение некроманта. Не послушаем даже повелителей Нави. Впрочем, не скажу, будто Владыня совсем не при чем.

— Снова сны?

— Вот еще, — отмахнулся Дерк, — будет Дари силы на это тратить. Всем известно, что Владыня не терпит убийц именно потому, что прерывают чужие, безвинные жизни до срока, а Аннушка именно это и делала. Нет… бывало, конечно, всякое. В наших рядах оказывались и инквизиторы, и палачи, но либо они убивали именно тех, кого следовало, и никогда не прерывали чужого жизненного пути из алчности, либо обладали некими нужными повелителям Нави способностями и умениями. Мысли и те материальны, а слова… — он отошел к окну и проговорил тихо, задумчиво: — Судьбы нет, Жека. Мы сами ее творим, выбирая из множества доступных вариантов свой, но… у каждого из нас есть некий план, которому мы, однако, следуем. У тебя никогда не случались де жа вю?

— Частенько, — вздохнул Женька и покосился на тело, лежащее на полу лицом вниз. В обществе некроманта, со спокойствием даже не слона, а доисторического мамонта, относящегося к смерти, вопить, вызывать скорую и истерить по поводу внезапно нашедшегося в квартире трупа явно не стоило. Вот Женька и держался. Давалось нелегко.

— Ну вот. И буквально над каждым висит неожиданная возможность Перехода. Вот вышел ты на перекресток, остановился перед зеброй, и гибель повисла над тобой дамокловым мечом. Потому что вероятность быть сбитым возросла в разы, — в голосе Дерка звучала улыбка, но была она грустной. — Мы, некроманты, умеем видеть такое. И люди с темным даром — тоже. Наверное, потому мы очень сильно держимся друг за друга и осторожничаем с посторонними. А еще мы знаем, что, если человеку, приблизившемуся к Нави, сказать об этом, он пойдет прямехонько к ней. Бывают исключения, но очень нечасто.

— А… со мной? — спросил Женька. — Когда похитили?

— Ты должен был умереть. Это видел и я, и Дари, и остальные. Однако молчали. Специально: боялись навредить. Потому Некр и помчался выручать тебя по первому же звонку. И все равно не успел.

— Зря ты так, — буркнул Женька. — Он действительно спас, а я сглупил.

— Тебя Грай спас, а не Некр. Некр посчитал, будто достаточно обезвредить метаморфов, а зверушка Грая отправила целого грифона ловить тебя, упавшего с крыши. Ну и как тебе жить в долг, Жека?

— Уже дважды в долг, — он пожал плечами и хмыкнул: — Нравится. А сейчас надо мной есть?..

Дерк отвернулся от окна, посмотрел на него очень внимательно, как только он и умел — строго, словно директор школы на лоботряса — и красноречиво покрутил пальцем у виска.

— Признаю, дурак.

— Остолоп любопытный, — проворчал Дерк.

— Это скольких же в таком случае порешила Аннушка?

— Многих, Жека. Такого не прощают. Она никогда не вернулась бы. Да это и понятно теперь. Потому ей и отказали все. Мы ведь с учениками связаны очень крепко, намертво.

Ну да. Некр, единожды лишившись подопечного, зарекся учить людей.

— Но Эд сказал…

— Он ошибся. Высчитал сроки, решил, будто он слишком длинен, а это не так. Старик боится, Жека. Точно также, как боялся любой из нас, будучи на его месте. Не вини.

— И в мыслях нет!

— Хорошо.

— И что Аннушка?

— Устроилась переводчицей, языков