Душечка предусмотрительно за нами не последовала. Гнев отца не был для нее пустым словом.

– Хозяин, прошу, не губите парня. По неопытности он сунулся за моей дочерью в лес. Защитить хотел, дурачок, – голосом, полным медовой сладости, взмолилась Маура.

Соблазнительная улыбка расплылась по ее лицу, отчего взгляд Шурале смягчился.

– Кудрет сжег моих детей, – раздался в голове его хриплый голос.

Кудрет?! КУДРЕТ?! Один из тех, кого в Белоярской империи опасливо звали лихоморами?! Один из тех, кого до одури боялись и почитали? Человек с множеством даров, несущих смерть…

– Мальчишка испугался. Уверена, он не хотел оскорбить вас, мой господин. Правда же?

Глаза Мауры предупреждающе расширились, стоило ей взглянуть на ошалевшего Ингара. Тот коротко кивнул и закашлялся, не сводя глаз с моей матери.

– Господин, мы бы не посмели беспокоить вас и ваших детей, но, услышав крик, решили, что Амаль Кахир нужна помощь. Разве стремление спасти человека не похвально? – умасливал Шурале Реф. Старый плут понял, как подступиться к хозяину леса.

– Сегодня я вас отпущу, но если вновь явитесь без приглашения – уничтожу, – прошипел его угрожающий голос. Хвала Творцу, Шурале никогда не отказывал Мауре в ее маленьких просьбах.

Хозяин леса исчез, будто и не было рядом страшилища, наделенного безраздельной властью в этих местах. Ингар пошатнулся и опасно накренился. Я поспешно подхватила его, подставив плечо. Реф обернулся карликовой лисой и замельтешил вокруг, опасливо косясь на подопечного.

– Я же велела не ходить в лес! – прорычала я, проседая под тяжестью тела мирейца.

– Мы услышали визг и поспешили к вам на помощь. Все оказалось до смешного просто – блудник заманивал нас в лес, – запричитал Реф.

– Тинтэм [5], – буркнула я. – Ингар снова пострадал из-за меня.

– Да все со мной нормально, – пробормотал миреец. – Сейчас очухаюсь. Тело не слушается после хватки Шурале.

Я проследила за настороженным взглядом Ингара и наткнулась на задумчивое выражение лица матери, с которым она рассматривала моего солдата.

– Вы живы? – изумленно выдохнул он.

– Как видишь, маленький лихомор, – с теплотой в голосе отозвалась Маура.

Я изумленно переводила взгляд с нее на Ингара и обратно. Они знакомы?

– Отрадно видеть, что ты совладал со своей силой. Правда, я никак не ожидала встретить тебя… здесь, – с этими словами Маура развела руки, указывая на лес вокруг.

– Вы узнали меня? – изумился Ингар.

– Ты очень изменился за прошедшие годы, а твой помощник – нет.

Реф тихонько фыркнул, горделиво вскинув голову.

– В нашу первую встречу он показался мне и поблагодарил за помощь. Такое занятное… существо трудно не запомнить.

– Я попросил бы. «Существо» звучит оскорбительно. Я предпочитаю называться тенью или мороком, – влез Реф, зависнув перед лицом Мауры.

– Кто-нибудь потрудится объяснить мне, что происходит?! Откуда вы знаете друг друга?! – рявкнула я, окончательно перестав что-либо понимать.

Маура неодобрительно покосилась на меня, наверняка мысленно пожурив за несдержанность, но ответила:

– Ты должна помнить маленького лихомора, которому я помогала усмирять его силу.

– Ты – сын пекаря, который приносил нам хлеб? – изумленно спросила я, таращась на Ингара во все глаза. – Тот, кто чуть не сжег его дом?

Миреец слабо кивнул и отвел взгляд.

Память услужливо воскресила смутный образ тощего черноволосого мальчишки, изредка приносившего хлеб вместо отца. Он неизменно тепло улыбался Мауре, на меня же смотрел, набычившись. За это я его и недолюбливала, отчего кривлялась из-за спины матери каждую нашу встречу. Однажды Маура упомянула, что пекарь просил ее усмирить разрушительную магию сына, но через пару лет выгнал мальчика взашей. Только звали его не Ингар…

– Как тебя зовут на самом деле? – процедила я и вновь зажгла огонь на ладони.

– Амир, – буркнул солдат, смерив угрюмым взглядом пламя в моей руке. – Амир Таян. Когда отец выгнал меня, а совершенно чужой человек принял в семью, я отказался от прежнего имени и с тех пор ношу новое – традиционное для Миреи.

– Ты скрыл свое настоящее имя, умолчал о Рефе и о том, что ты лихомор. Не многовато ли тайн, Амир Таян? – процедила я и подбросила огонь вверх – он стал слишком обжигающим.

– Уверен, на моем месте вы поступили бы так же. Лихоморов сторонятся испокон веков, поэтому мы вынуждены скрывать свою сущность. Разве вы впустили бы в дом человека, которому под силу сровнять его с землей?

Я задумчиво молчала, но Ингар предугадал мой ответ.

– И я бы не впустил. Поэтому всю свою жизнь я лгу, что властен только над тенями.

– Если бы не Маура, ты бы так и не признался? – мой вопрос прозвучал по-детски капризно.

Ингар неопределенно пожал плечами, но отвечать не стал.

– Хватит пустой болтовни. Вам нужно уходить, пока хозяин леса не передумал, – прервала нас Маура.

Честно говоря, я была только рада унести ноги из Нечистого леса, уткнуться носом в подушку и подумать о событиях прошедшего дня наедине с собой. Сейчас же не осталось сил ни на гнев, ни на обиду, ни на страх.

Я попыталась забросить руку Ингара себе на плечо, но тот мягко отстранился. Что ж, раз отверг помощь – больше не предложу.

– С двадцатилетием тебя, дочка. Подумай над моими словами, – напоследок произнесла Маура. – А ты, маленький лихомор, береги ее. Ты – мой должник, не забывай об этом.

Ингар кивнул ей на прощание и грустно улыбнулся. Похоже, встреча с моей матерью всколыхнула в нем горькие детские воспоминания.

Я повела мирейца за собой, освещая путь огнем, которым всего пару минут назад ему угрожала. Реф летел за нашими спинами и хранил молчание. Ингар кое-как переставлял ноги, поэтому шли мы медленно, то и дело останавливаясь.

Я украдкой поглядывала на своего солдата, лицо которого не выражало ничего, кроме упрямого равнодушия. Нет, за этими острыми чертами скрывалось море чувств и обид, которые он надежно похоронил внутри. Я смотрела на статного взрослого мужчину, но видела перед собой тощего чумазого мальчишку, ненужного собственному отцу. Человека, дважды лишившегося семьи и пережившего это. И я пытала его огнем… Мужчину, которому в детстве милостиво помогала Маура, чуть не сгубила ее дочь.

– Ты не любишь имя Амир? – вырвалось у меня.

Миреец запнулся, но сумел устоять. Он упрямо поджал губы, но ответил:

– Не то чтобы не люблю. Просто в девять лет оно казалось единственным, что связывало меня с родными родителями. И я решил от него избавиться.

– Кто назвал тебя Ингаром?

– Приемный отец. В честь своего отца.

– Почему родители выгнали тебя? – ляпнула я, слишком поздно прикусив язык. Пожалуй, не стоило этого спрашивать.

Ингар долго молчал, сосредоточенно глядя себе под ноги. Я уж решила,