Гости с тревогой поглядывали на плачущую девушку, бездумно трущую окровавленными руками глаза. То и дело со всех сторон раздавалось: «Что стряслось?», «Почему она плачет?», «На нее напали?», «Кого она убила?». Знать разорвала бы Иду на части из праздного любопытства, если бы не солдаты, обступившие нас плотным кольцом.

– Дания, – выдавила она и разрыдалась с новой силой, а я впервые за долгое время ощутил мерзкую дрожь ужаса.

Кадар забрал последнюю жертву. Он не отпускал тех, кого выбрал. Они были обречены уже при встрече с демоном. Но как он проник в поместье? Амаль защитила свой дом. Разве что… кадар убил привратников.

Ощущение незримой опасности пробудило внутри инстинкты, так давно и так хорошо мне знакомые. Они, будто дикие звери, просидевшие в клетке почти три недели, с ревом вырвались на волю. Казалось, даже зрение и слух улучшились.

– Ида, что случилось? Дания мертва или ранена? – вкрадчиво спросил я, насильно оторвав от себя девушку.

Она захлебывалась рыданиями, не в силах выдавить ни слова. Мне пришлось ощутимо встряхнуть ее, чтобы добиться чего-то связного.

– Я не знаю, жива ли она… – пробормотала Ида, размазывая по лицу чужую кровь. – Я принесла Дании ужин, но солдат воеводы запретил входить. Из-за двери слышались хрипы и даже крик. Я попыталась войти, но он вцепился мне в горло и чуть не задушил…

Одержимый! Солдат воеводы… Как здорово придумано! Все колдуны из отряда Амаль сегодня рассредоточились по поместью. Охрану Дании Беркут с разрешения воеводы поручил одному из солдат империи – обычному человеку, которого под силу поработить низшему демону… Этот четкий план требовал одного – осведомителя в поместье…

Ида снова всхлипнула и потянулась к лицу, желая закрыть его руками, но отдернула их. Глаза девушки расширились сильнее при виде крови, которую она, похоже, заметила лишь в это мгновение. Ида принялась остервенело вытирать ее о подол серого платья, отчего я вдруг догадался, кому принадлежит кровь.

– Как ты вырвалась? – я вновь встряхнул Иду.

Где-то позади, будто бы в другой реальности, Беркут раздавал распоряжения солдатам. Они выводили гостей из зала, поспешно покидали зал с четкими заданиями командира, а оставшиеся рассредоточились вокруг.

– Я убила его, – пролепетала Ида. – Сотворила смертельное заклятие.

Я на миг опешил. Кто бы мог подумать, что обычная помощница кухарки окажется заклинательницей, которой под силу сплести смертельное заклятие?!

– Какое?

– Создала удавку, – потупившись, призналась она. – Он задыхался, выронил саблю, и я подняла ее. Уже почти без сознания солдат бросился ко мне, и я… проткнула ему живот…

Ида задрожала всем телом, и я не нашел ничего лучше, кроме как обнять ее. Внутри кипела ярость, которую пришлось старательно сдерживать. Одно неосторожное желание, и я вновь вернусь в детство.

– Я заглянула в комнату, а там… человек в черной мантии и кровь. Дания лежала на полу, а над ней… марево из теней. Он обернулся, но я успела захлопнуть дверь и сбежать… Ингар, я убежала и не попыталась помочь ей… Я виновата…

– Ты – никто против кадара. Твое геройство ничем хорошим не кончилось бы, – я строго оборвал ее самобичевание и повернулся к наместнице: – Амаль Кахир, думаю, ваша защита поместья нарушена.

Глаза ведьмы изумленно расширились. Она скрестила руки на груди, скрывая предательскую дрожь, и пробормотала:

– Как это возможно? Он не смог бы даже прикоснуться к… защите.

– Разберемся с этим позже. Важно обыскать каждую комнату. Если поместье не защищено, ему под силу переместиться куда угодно, никому не попавшись на глаза, – заявил я и вопросительно взглянул на воеводу. Все же не мне здесь принимать решения. – Среди жителей поместья могут оказаться одержимые. Солдат, набросившийся на Иду, был одним из них. Низшим демонам под силу поработить людей. Ведьмы и колдуны им не по зубам.

Амаль окинула меня взглядом, в котором скользило… уважение. Надо же, я ее удивил…

– Погоди-ка. Сегодня у дверей одержимой девушки дежурил мой солдат. Он… – задохнулся от собственной догадки воевода.

– Обычный человек, – продолжил за него я.

– Нападение спланировали, – подытожил Беркут и повернулся к подскочившему солдату, за которым по пятам следовал огромный пес, устрашающий и злобный с виду.

– В поместье спокойно, если не считать переполоха в доме прислуги. Привратники на местах. Мимо них не проскользнула бы ни одна живая душа, – доложил солдат, отчего я укрепился в догадке, что защиту Амаль уничтожили.

– Михель, собери солдат. Нужно немедленно обыскать все поместье. Мы с тобой пойдем в дом прислуги, Айдан обыщет дом, а Арлан – казарму.

– А я, отец?! – возмущенно воскликнула Амаль. – Это мой дом! Я не останусь в стороне!

– Ты со мной, – милостиво кивнул воевода. – Твоя сила может нам пригодиться, если убийца все еще там.

– Достопочтенный воевода, я уверен, что он уже улизнул. Смерть солдата должна была вызвать переполох, – поправил его я. Цепкий взгляд воеводы прошелся по мне, внимательно изучая, после чего тот одобрительно кивнул.

Уже через пару минут парадный зал наполнился солдатами наместницы. Их было никак не меньше тридцати. Еще двадцать отправились провожатыми со знатными гостями. Девять солдат империи подоспели вслед за остальными. Никто из них еще не знал, что лишился сослуживца.

При взгляде на черную форму армии Белоярова Ида громко всхлипнула и вновь разрыдалась, старательно зажимая рот рукой. Через пару секунд она поняла, что та все еще в разводах засохшей крови, и бедняжку вывернуло наизнанку. Я схватил со стола ближайший кубок с вином и сунул ей под нос. Беркут, брезгливо поморщившись, отдал Иде свой носовой платок. Она благодарно улыбнулась и залпом осушила вино, после чего вытерла рот и вновь принялась остервенело вытирать руки о расшитый цветами передник.

Беркут разделил солдат на три группы, возглавляемые воеводой и его сыновьями. Я настойчиво потянул Иду за собой, и та не упиралась. Слезы на ее опухшем лице просохли, оставив лишь опустевший взгляд. Девушка послушно плелась следом, а я сам старался держаться ближе к наместнице. Псина преданно трусила рядом с Беркутом, то и дело заглядывая тому в глаза.

Прислуга высыпала на улицу. Женские и мужские крики разрывали умиротворенную ночную тишину, наполняя мертвенным страхом свежий вечерний воздух. Завидев нас, женщины запричитали еще громче. Ужас распространялся по поместью почти осязаемыми волнами.

Посреди плаца Беркут вдруг застыл как вкопанный, задрав голову к небу. Он выставил вперед согнутую в локте правую руку, и на нее тут же приземлился массивный орел – один из тех, кого командир отряда наместницы так трепетно приручил. Всего у него их было семь, но лишь двух Беркут