Потом он выходит на авансцену и, до умиления неубедительноизображая французский акцент, начинает распространяться об опасностях, которымичревато исполнение предстоящего номера.

У него за спиной прехорошенькая девушка выкатывает на сценувторой ящик, точно такой же, как первый. Она открывает дверцу и показывает, чтоэтот ящик тоже пуст. Взмахнув черной мантией, Борден поворачивается спиной кзалу и решительно заходит в ящик.

Звучит барабанная дробь.

Все остальное исполняется в невообразимом темпе. Чтобы этоописать, и то потребуется больше времени.

Барабаны бьют все громче; Борден снимает цилиндр и, отступивв глубь ящика, подбрасывает головной убор высоко в воздух. Ассистентказахлопывает дверцу. В тот же миг изнутри распахивается дверца второго ящика, изрители, к своему изумлению, видят, что там стоит Борден! Ящик, в который онвошел буквально пару секунд назад, складывается и оседает на пол. Борден задираетголову: сверху планирует цилиндр, который он успевает поймать, водружает наголову и щегольски заламывает… а потом, сияя улыбкой, выходит к рампе напоклоны!

Зал содрогнулся от грома оваций; признаюсь, я и сам не жалелладоней.

Будь я проклят, если знаю, как он это делает!

Вчера ездил с Каттером в Уотерфод-Регаль, а это не ближнийсвет, на вечернее представление Бордена. Номер с двумя ящиками показан не был.

На обратном пути в Лондон я снова описал Каттеру все, чтовидел накануне. Он повторил прежний вердикт. Борден использует двойника – таксчитает Каттер; лет двадцать назад он видел аналогичный трюк в исполнениимолодой девушки.

Я в этом далеко не уверен. У меня не создалось такоговпечатления. Один и тот же человек вошел в первый ящик и вышел из второго.Готов поручиться.

Из-за собственной занятости не мог посещать выступленияБордена каждый вечер, но все-таки мы с Каттером дважды за эту неделю выбралисьна его представление. Борден так и не повторил номер с двумя ящиками. Каттеротказывается обсуждать технику этого трюка, пока не увидит его своими глазами,и ворчит, что я попусту трачу его и свое время. Из-за этого между намивозникают трения.

Наконец-то Борден повторил иллюзию с двумя ящиками, и на сейраз со мною был Каттер. Это произошло в льюишемском мюзик-холле «Уорлд» вовремя самого заурядного эстрадного варьете.

Когда Борден выкатил первый ящик и заведенным порядкомпоказал, что внутри пусто, меня охватило волнующее предчувствие. Каттер, сидярядом со мной, деловито разглядывал сцену в бинокль. (Скосив глаза, я заметил,что бинокль направлен вовсе не на фокусника. Каттер бегло осматривал всесценическое пространство: кулисы, колосники, задник. Я обругал себя, что сам доэтого не додумался, и не стал его отвлекать.)

Что до меня, я не сводил глаз с Бордена. Вроде бы трюквыполнялся точно так же, как в прошлый раз, даже репризы насчет опасностейповторялись слово в слово, с тем же французским акцентом. Впрочем, когда онпереместился во второй ящик, можно было заметить мельчайшие отличия отпредыдущего выступления. Прежде всего, первый ящик на этот раз стоял далеко вглубине сцены, где нет яркого освещения. (Я снова покосился на Каттера: необращая никакого внимания на фокусника, он прицельно навел бинокль на дальнийящик).

Была еще одна новая деталь, которая меня заинтересовала идаже развеселила. Когда Борден снял цилиндр и подбросил его в воздух, я весьподался вперед, готовясь увидеть кульминацию. Между тем взмывший вверх цилиндртак и не вернулся обратно! (Понятно, что наверху сидел рабочий сцены, которыйза небольшую мзду делал то, что требовалось.) Борден повернулся к публике снедоуменной улыбкой и был награжден смехом зала. Тогда он преспокойно вытянулвперед левую руку… и легким, непринужденным движением поймал внезапно упавший сколосников цилиндр. Это было исполнено с великолепным изяществом, и по залуснова прокатился радостный смех.

Не дожидаясь, пока наступит тишина, он с головокружительнойскоростью:

Вторично подбросил цилиндр! Хлопнула дверца ближнего ящика!Распахнулся дальний ящик! Борден выскочил из него с непокрытой головой! Второйящик сложился и упал! Борден скользнул к авансцене, поймал цилиндр и водрузилего на макушку!

Сверкая улыбкой, кланяясь и посылая воздушные поцелуи, онпринимал заслуженные аплодисменты. Хлопали даже мы с Каттером.

Когда, наняв экипаж, мы возвращались к себе, в севернуючасть Лондона, я нетерпеливо спросил Каттера:

– Ну, что скажешь?

– Блеск, мистер Энджер! – отозвался он. –Просто блеск! Нечасто увидишь что-нибудь новенькое!

Не могу сказать, чтобы это восторженное признание меняокрылило.

– Ты понял, как он это делает? – не отставал я.

– Разумеется, понял, сэр, – ответил Каттер. –Да и вы, думаю, тоже.

– Нет, я все еще теряюсь в догадках. Ума не приложу,как можно находиться в двух местах одновременно? Это же невозможно!

– Иногда вы меня просто удивляете, мистерЭнджер, – язвительно заметил Каттер. – Это логическая загадка,решаемая логическим рассуждением, и ничем иным. Что произошло у нас на глазах?

– Человек мгновенно переместился из одной части сцены вдругую.

– Это мы с вами так подумали; на то и был расчет. А насамом деле?

– Ты по-прежнему считаешь, что он использует двойника?

– А как же еще можно достичь такого эффекта?

– Но ведь мы с тобой видели одно и то же. Двойника небыло! Мы ясно разглядели его до и после. Это один и тот же человек! Тот жесамый!

Каттер мне подмигнул, а сам отвернулся и стал смотреть вокно, на проплывающие мимо скудно освещенные дома Ватерлоо.

– Ну? – в раздражении выкрикнул я. – Чтомолчишь?

– А что еще сказать-то, мистер Энджер?

– Я тебе плачу жалованье, чтобы ты объяснялнеобъяснимое, Каттер! Нечего меня подкалывать! Это вопрос профессиональнойчести!

Тут он понял всю серьезность моего отношения, и весьмасвоевременно, потому что мое ревнивое восхищение иллюзионом Бордена постепенносменялось отчаянием и злостью.

– Сэр, – веско произнес Каттер. – Неужто выне слыхали о братьях-близнецах? Вот вам и весь сказ!

– Чушь! – воскликнул я. – Да как же иначе-то?

– Но ведь первый ящик был пуст…

– Это одна видимость, – возразил Каттер.

– А второй ящик сложился, как только он из него вышел…

– Чисто сработано, я тоже заметил.