Такие вопросы пронеслись у меня в голове. Мне было труднособраться с мыслями, потому что я всеми силами старался показать, будто целикомпогружен в подготовку к общению с покойницей. Как бы то ни было, оценивситуацию и взвесив все доводы, я решил продолжать сеанс. Сейчас приходитсяпризнать, что это было ошибкой.

Прежде всего, незнакомец без особых усилий практическисорвал мой сеанс. Я так нервничал, что не мог сосредоточиться; в результате,когда Джулия вместе с кем-то из присутствующих завязывала на мне «узелДжейкоби», я позволил им затянуть одну руку туже, чем следовало. Оказавшисьвнутри ящика, который, слава богу, скрывал меня от сверлящего взгляда, я долговозился, прежде чем сумел высвободить руки.

Когда иллюзия с ящиком была выполнена, враг не стал большетаиться. Он вскочил из-за стола, оттолкнул в сторону беднягу Наджента и сорвалс окна драпировку. Поднялся всеобщий крик, вдовец не сдержал рыданий, детиразревелись. Наджент схватился с неприятелем, а Джулия бросилась к детям, чтобыих успокоить. И тут случилось самое страшное.

Незнакомец в ярости схватил Джулию за плечи, резко развернулв сторону и отшвырнул прочь! Она тяжело упала на дощатый пол, и я в ужасеринулся к ней. Нападавший оказался между нами.

Наджент, решительно заломив ему руки за спину, гаркнул:

– Что прикажете с ним делать, сэр?

– Выбрось его на улицу! – вскричал я вответ. – Нет, постой!

Свет из окна падал прямо ему на лицо. За его спиной яувидел, как Джулия, к моему несказанному облегчению, поднимается на ноги. Онадала мне знать, что не пострадала, и я вновь обратился к нападавшему.

– Кто вы такой, сэр? – настоятельно призвал я егок ответу. – Какое вам до меня дело?

– Пусть этот громила меня отпустит, – прохрипелон. – Тогда я уйду.

– Вы уйдете, когда я позволю! – отрезал я и,подойдя ближе, вспомнил, кто он такой. – Да это Борден! Так оно и есть.Борден!

– Ничего подобного!

– Альфред Борден! Сомнений нет! Я видел вас на эстраде.Что вам здесь нужно?

– Отпустите!

– Зачем вы суетесь в мои дела, Борден?

Он не отвечал и только яростно барахтался, пытаясьосвободиться от железной хватки Наджента.

– Вышвырнуть его прочь! – приказал я. – Емуместо в канаве!

Наджент с похвальной точностью исполнил мое распоряжение. Онвыволок негодяя из комнаты и быстро вернулся обратно.

Я обнял и привлек к себе Джулию, стараясь убедить себя, чтос ней ничего не случилось после грубого толчка и падения на пол.

– Если он причинил вред тебе или ребенку… – прошепталя.

– У меня ничего не болит, – ответила мне на ухоДжулия. – Кто это такой?

– Сейчас не время, дорогая, – мягко сказал я,понимая, что сеанс безнадежно испорчен, клиент унижен и разгневан, дети вистерике, а четверо взрослых родственников потрясены случившимся.

Собрав все свое достоинство, я произнес:

– Надеюсь, вы понимаете, что я не могу продолжать?

Присутствующие выразили согласие.

Детей увели, а мы с мистером Л. удалились для совещания. Онпоказал себя порядочным, понимающим человеком, предложил пока оставить все какесть, а через пару дней встретиться и обсудить, что делать дальше. Я сблагодарностью согласился. Мы с Наджентом погрузили реквизит в фургон иотправились восвояси. Наджент держал вожжи, а мы с Джулией сидели обнявшись,погруженные в мрачные раздумья.

Смеркалось. Теперь ничто не мешало мне высказать своиподозрения.

– Это был Альфред Борден, – сказал я. – Знаютолько, что он фокусник, причем никак себя не проявил. Я все время пыталсявспомнить, откуда он мне знаком. Кажется, я видел его на эстраде. Но в нашейпрофессии это весьма скромная фигура. Возможно, в тот раз он просто вышел назамену кому-то более именитому.

Я скорее размышлял вслух, нежели беседовал с Джулией,стараясь разобраться в побуждениях недруга. Единственный мотив, который пришелмне в голову, – это профессиональная зависть. Что же еще? У нас не былоничего общего, и, если, конечно, я не страдаю потерей памяти, наши пути никогдане пересекались. Но при этом у него был вид человека, одержимого жаждой мести.

В туманных сумерках Джулия теснее прижалась ко мне. Я всевремя переспрашивал, как она себя чувствует, желая еще и еще разудостовериться, что падение не причинило ей вреда, но она только твердила, чтохочет скорее добраться до дому.

Вскоре мы приехали в Идмистон-Виллас, и я заставил еенемедленно лечь в постель. У нее был изможденный и встревоженный вид, но онаповторяла, что ей требуется только покой. Я посидел с нею рядом, пока она незаснула, торопливо проглотил тарелку супа и вышел на улицу, чтобы немногоразвеяться. Вернувшись, стал записывать в дневник события этого дня.

Дважды прерывался, чтобы взглянуть, как там Джулия, но онамирно спит.

Самый черный день в моей жизни.

Джулия вернулась из больницы. Она спит, а я опять открылдневник, безуспешно ища хотя бы временного и призрачного успокоения.

Если вкратце, то Джулия проснулась на рассвете 24-го числа.У нее началось обильное кровотечение. Сильнейшие боли накатывались волнами, онавскрикивала и корчилась, потом на время утихала – и все повторялось заново.

Я тут же оделся, разбудил соседей и нижайше попросил миссисДжексон встать с постели и побыть с Джулией. Она безропотно согласилась, а япобежал за помощью. Мне повезло, если это слово применимо к событиям той ночи.По улице грохотал экипаж; извозчик, по всей видимости, уже возвращался домой,но я умолил его поехать, куда я укажу. Час спустя Джулия была доставлена вбольницу Св. Марии в Пэддингтоне, и хирурги сделали все, что от них зависело.

Мы потеряли ребенка; я едва не потерял Джулию.

Остаток дня она пролежала в общей палате, там же провела ещедвое суток, и только сегодня утром мне разрешили забрать ее домой.

В мою жизнь ворвалось имя, которое я никогда не забуду.Альфред Борден.

Джулия еще очень слаба, но надеется, что через неделю ужесможет помогать мне во время сеансов. До поры до времени я ничего ей не говорю,но про себя твердо решил никогда больше не подвергать ее риску. Я снова далобъявление о вакансии ассистентки. Между тем сегодня вечером мне предстоитвыступление на эстраде, и я потратил немало времени, прежде чем нашел в своемрепертуаре номер, который исполняется без постороннего участия.

Сегодня мне попалось на глаза имя Бордена. Оно значится вафише брентфордского варьете. Я связался с Хескетом Анвином, который недавностал моим импресарио, и не без злорадства узнал, что Борден был приглашен впоследнюю минуту, чтобы заменить приболевшего иллюзиониста; при этом еговыступление отодвинули со второго номера программы гораздо дальше – на первыйвыход после антракта, что для фокусника хуже смерти!