— Очень приятно. Сережа.

Мальчик был неплохо воспитан.

— Скажи, Сережа, у тебя с бабушкой родственники здесь, в деревне?

— Нет!

— Нет? А как же вы тут оказались?

— Не знаю! Приехали, поселились у тети Клавы, это тут недалеко, за церковью. Знаете такую?

— Должен знать! А почему ты считаешь, что тетя Клава вам не родственница?

— А потому, что мы сначала не к ней приехали. Ко многим заходили. А потом только к тете Клаве, и бабушка ее не знала. При мне познакомились.

— Понятно! Значит, вы в деревне дом сняли, так?

— Наверное!

Беседа была прервана поклевкой у Александра.

— Во, смотри, клюет!

Старший лейтенант переключился на рыбалку, и вскоре на берегу затрепыхался серебристый карась.

Мальчик сказал:

— Я же говорил, надо было снасть и наживку сменить.

— Да, ты молодец, знаешь толк в рыбалке.

Насадив нового червя и забросив удочку, Калинин продолжал:

— Сереж! А почему с вами не отдыхают твои папа и мама? Или у них отпуск в другое время?

Мальчик вдруг помрачнел. Немного помолчав, ответил:

— У меня нет папы! А мама далеко!

— Ясно, извини.

Видя, что Сергей замкнулся, Александр не стал досаждать ему. Занялся ловлей, тем более клев у них пошел хороший.

В очередной раз меняя наживку, Калинин увидел, что от домов на выселках к деревне идет его сестра. Путь ее лежал в обход озера, рядом с купальней. Он отложил удочку и пошел навстречу Маше.

Тут появилась и Сережина бабушка.

— Ну, как у вас дела, рыбаки?

— Очень даже неплохо! Сережа отличный рыбак!

— Любитель, но пора его забирать. Завтрак!

— Да, распорядок должен выполняться неукоснительно, особенно для детей.

— Извините…

Калинин подсказал:

— Александр, меня зовут Александр.

— Извините, Александр, вы, наверное, и есть офицер, приехавший в отпуск из Афганистана?

— Да, а что?

— Как там?

Старший лейтенант внимательно посмотрел на женщину. Ответил вопросом:

— У вас там служит кто?

— Это неважно! Так как там?

— По-разному! Везде по-разному. А в общем… война. Но это вы и сами знаете!

— Да, к сожалению, знаю! А вам долго еще там быть?

— Год.

— Долго! Ну, ладно, спасибо, что присмотрели за внуком, мы пойдем. До свидания.

— Не за что, до свидания!

Александр вышел на грунтовку, по которой приближалась сестра.

Вскоре они встретились. Маша поцеловала брата:

— Доброе утро, Саша!

— Доброе! Ну, что дома?

— Я вчера чуть от страха не померла!

— С чего бы это?

— Ну, как ты начал бить Митьку!

— Так за него, значит, испугалась?

— Да нет, за тебя. Ведь по соседству братья его. Думала, увидят, покалечат.

Александр улыбнулся:

— Не так просто, Маша, брата твоего покалечить. Особенно куркулям. Ты лучше скажи, что было потом, как мы с Федором ушли?

— А ничего не было. Муж мой домой так и не пришел, у братьев остался. А час назад явился участковый. И начались чудеса.

Александр перебил сестру:

— Что-то я не видел, как он на выселки проходил.

— А Валек со стороны дамбы пришел. Отсюда не увидишь.

— Понятно, и что дальше?

— Суровикин сначала с братьями во дворе гутарил. А потом ко мне зашел, говорит, пиши, Марья, заявление. Я ему — о чем это ты? А он — бил муж? Бил! Вот об этом и пиши. А тут и Митька. Пиши, говорит, если хочешь, чтобы меня в тюрягу засадили. Я отказалась. А чего это вдруг участковый на них? Ведь дружили же.

Калинин пожал плечами:

— Не знаю! Совесть, наверное, проснулась!

— У кого, у Суровикина? Да у него вместо совести сам знаешь что!

— Ладно! В общем, ты отказалась писать заявление?

— Отказалась.

— И дальше что было?

— Ну, участковый говорит, насильно мил не будешь — нет заявления, и дела нет. Но братьев, не только Митьку, при мне предупредил, чтобы больше пальцем никто не смел женщин тронуть! А Митька меня в сторону отвел и говорит: ты у меня молодец! Представляешь? Все, говорит, у нас изменится. Прощения попросил. Ну, я чуть не обалдела. Ни ушам, ни глазам своим не верю. А он: ты бы родителей проведала, да и они пусть к нам заходят, чай, не чужие. Говорю, чудеса да и только.

Александр улыбнулся:

— Ну и хорошо!

— Зря ты его, Сань, вчера! Лицо — сплошной синяк!

— Ничего, оклемается. Получил то, что заслужил. Не понимаю, как ты живешь с ним? Но… это твое личное дело. Хочешь — живи, надумаешь уйти — уходи, за детей не беспокойся, не пропадут. Помогу!

Маша обняла брата:

— Сашка! Кто бы знал, как я люблю тебя! Как скучаю!

— Ну-ну, Маш! Не надо. Я тоже тебя люблю, да иначе и быть не может, мы же брат с сестрой. Родные.

— Да!

По лугу к деревне шла женщина с маленьким рыбаком Сережей. Александр спросил у сестры:

— Слушай, Маш, а кто эти люди?

— Эти? Женщина — Лидия Тимофеевна, мальчик — ее внук Сережа. А что?

— Откуда они и как здесь оказались?

— На лето приехали. У Клавы, что напротив сельсовета живет, остановились. А приехали из Москвы.

— Вот так из Москвы и к нам?

— А что здесь такого?

— Да ничего в принципе, только странно. Женщина с ребенком за триста верст от дома, в неизвестную деревню, к незнакомым людям. Странно!

— Ну, не совсем так! Лидия Тимофеевна родом из райцентра, а в соседнем селе у нее родственники жили. И они с покойным мужем раньше там отдыхали. Потом, когда родственники то ли умерли, то ли уехали, долго не приезжала в родные края. Теперь вот с внучком приехала. Так что она знает наши места. Да и в райцентре у нее кто-то из родных есть. Мне все это Клава рассказывала, встретились как-то у сельпо, вот и рассказала.

Александр прикурил сигарету.

— Я тут с пацаненком поговорил, рыбачили вместе. Про родителей спросил, он мне в ответ, отца, мол, у него нет, а мать далеко. Ты не знаешь, что значат его слова? Мне как-то неудобно было его расспрашивать, да и он не был расположен к разговору на эту тему. Сразу замкнулся, погрустнел.