— Вот и она, счастливчик ты, сукин сын, тебя дожидается… Хотел бы я оказаться на твоем месте, Вилл! Сделай себе нынче ночью доброго сына, Вилл Кэри! — Комната наполнилась грубым хохотом, и Марии отчаянно захотелось зажать уши.

— А ну-ка, — прорезался сквозь шум зычный голос короля, — все вон отсюда, бездельники!

Вся компания послушно устремилась в переднюю комнату.

Мария увидела, как матушка обернулась в дверях и улыбнулась ей, а Симонетта помахала рукой. Они остались в опочивальне втроем, и Марии на одно безумное мгновение показалось, что король отошлет сейчас и робко глядевшего Вилла Кэри. Генри Тюдор пожирал ее глазами, срывал простыни, тянул вверх сорочку и…

— Удачи тебе, Кэри. Будь с ней поласковей. Завидую я твоей теплой постельке. — Король отвел в сторону жаркий взгляд, повернулся и громко хлопнул дверью.

Вилл подошел к двери и заложил ее на засов. Мария все еще чувствовала на себе взгляд Его величества, пронизывающий, властный, как на портрете, что висел в холле замка Гевер. Вчера, близ турнирного поля, король сказал, что попытается дать ей неделю, но он любит ее, так что ни за что не ручается. С Виллом Кэри ей было гораздо спокойнее, но король, если говорить правду, притягивал ее намного сильнее.

— О чем задумалась, Мария? — Вилл медленно подошел к ложу с роскошным пологом. — Какая ты красивая! Мне очень повезло! Выбор Его величества мог пасть на Комптона, или Гастингса, или Стаффорда, а он отдал тебя мне.

— Стаффорда? Вильяма Стаффорда?

— Ну конечно. Он холост и близок к трону. Я, однако, думаю, что Его величество считает его непокорным, его труднее держать в узде, чем меня.

«Уж конечно, Вильяма Стаффорда было бы куда труднее умаслить, если король пожелал бы затащить к себе в постель его жену, — с горечью подумала Мария. — Значит, великий Генрих все растолковал Виллу Кэри. Он понимает, что я стану возлюбленной короля, и смирится с этим ради земель, денег и своей противной сестры. Да и какая разница, коль все мы достойны жалости? А я вот никого не люблю, кроме несчастного Джорджа, которому придется делить ложе со смешливой дурочкой Джейн Рочфорд, тогда как ему грезится длинноногая Марго Вайатт. Так почему бы и мне не жить с Виллом Кэри?»

Вилл снял туфли и чулки и задул несколько свечей, оставив только две, стоявшие рядом с огромной кроватью из крепкого дуба.

— Я уверен, что мы сумеем помочь друг другу, Мария. При дворе происходят иногда страшные вещи. Я сохраню свою должность, свою красавицу жену, а ты должна помнить: что бы там ни было с королем, ты носишь мое имя.

Он потянул за ленточки, державшие ворот накидки, и помог Марии сбросить ее. Крепко прижал ее к своей почти безволосой груди, положил подбородок ей на голову.

— Я постараюсь быть нежным, Мария, но в те ночи, когда ты со мной, ты должна быть только моей. Все последние дни я снова и снова повторяю это себе.

Он перевернул ее на спину, закатал ночную сорочку выше пояса, раздвинул ей ноги и сразу же оказался сверху.

— Эта ночь будет долгой, обещаю тебе, милая женушка.

Да, то была долгая ночь, и Вилл Кэри мягко, спокойно, уверенно предавался любви с ней не раз и не два. Телом она подчинилась ему, но сердце ее было свободно, как она снова и снова повторяла себе все последние дни.

Смежая наконец тяжелые веки, она с раздражением подумала, что во снах ей является не тихий и серьезный Вилл Кэри и даже не любвеобильный король. Во сне ее преследовало красивое грубоватое лицо Вильяма Стаффорда, его смех и его пристальный взгляд.

26 августа 1520 года

Гринвич

Следующие несколько дней пронеслись для Марии на волне захватывающих удовольствий при королевском дворе. Она ходила на прогулки, танцевала, улыбалась и хохотала, а вокруг было целое море новых лиц. Король пригласил новобрачных на охоту в зелено-голубые леса Элтгема в Кенте. Она наблюдала, как Его величество и самые доверенные придворные сшибаются в турнирных поединках, играют в шары на свежем воздухе, стреляют по мишеням. Король научил Марию играть в примеро и глик и метать кости — на деньги или на поцелуи — за специально устроенными для этого «столами азарта»[81]. Вихрь развлечений вместе с ухаживаниями Генриха Тюдора, казалось, будет длиться вечно. И Мария согласна была бесконечно лететь на этой волне королевского внимания и влюбленности.

На протяжении всей первой недели своего пребывания при дворе Мария ни разу не видела королеву — та удалилась вместе с маленькой дочерью Марией в Бьюли[82], чтобы посвятить несколько летних недель размышлениям и отдыху от суетности двора. При дворе шептались, что испанка Екатерина весьма богобоязненна и любима народом своего королевства, хотя от некоторых царедворцев Мария иногда слышала и неодобрительные отзывы о королеве. Говорили, что раньше она покоряла всех приветливой улыбкой и тонким чувством юмора. Но с тех пор, как два года назад она родила Его величеству уже шестого мертвого ребенка, Екатерина стала мрачной, носила давно вышедшие из моды платья и тяжеловесные головные уборы, перегруженные драгоценностями. А Джейн Рочфорд даже сообщила таинственным шепотом, что несчастная, печальная королева носит под роскошными нарядами — даже в летнюю жару — власяницу Третьего ордена св. Франциска[83]. Но, если не считать этих досужих сплетен, жизнь далекой королевы никак не трогала веселившуюся от души Марию Кэри.

Когда поблизости не было короля, Вилл Кэри был ласков и внимателен к ней, другой же Вилл — все вокруг звали его Стаффом и, кажется, все дружили с ним — почти ей не докучал. Выяснилось, что он близкий друг ее мужа, так что Мария скрепя сердце решила быть с ним помягче — ведь им, без сомнения, придется видеться часто. В одном этот невежа оказался совершенно прав: здесь, среди условностей просвещенного двора, ей придется скрывать свою неприязнь к его дерзким выходкам. Поначалу ее удивило, что король Генрих постоянно держал при себе этого циничного человека из неблагонадежного семейства. Но постепенно, знакомясь со Стаффордом ближе, она стала понимать. С одной стороны, Стафф отличался остроумием, был лихим наездником, охотно участвовал во всякого рода состязаниях. С другой стороны, когда стреляли по мишеням, куда же королю лучше всего поставить человека, которому он не очень-то доверяет, как не рядом с собой? Насколько могла судить Мария, Стафф был единственным человеком, которому хватало смелости — или глупости — всегда говорить королю то, что думает, а еще — побеждать короля в игре в шары[84]. Что ж, она последует разумной тактике короля: держать Стаффа поблизости, но не доверять ему.