И сколько ему на самом деле лет? Выглядит едва на шестнадцать, но держится намного взрослее того же Ракуна. Хотя, похоже, что все они, включая Лисара, ровесники.

— Извините, что я так влезла… — робко начала Нина, но хозяин кабинета оборвал ее взглядом и обернулся к магосу:

— Зачем пришел? Очень коротко.

— За информацией, — спокойно ответил Ракун. — Мне нужно все, что у тебя есть на одного милита. Он занимался делом моего брата и Галины, когда…

— Виктор Долан. — Юноша подтянул к себе ближайший лист бумаги и начал писать прямо поверх старых строчек.

— Ты что, их всех наизусть помнишь?

— Большинство. Хорошо, будет. Дальше?

— Моя племянница Алина, восемнадцать лет. И два ее камня в придачу. Девушку похитили вчера утром к югу отсюда, возле Заречья, возможно, этот самый Долан. Фото будет, если найду, но…

— Найди. И… — Юноша запнулся на мгновение, болезненно дернулся, карандаш дрогнул, оставляя на бумаге лишний штрих. — Ее внешность и приметы мне в письменном виде, подробно. И все обстоятельства похищения, тоже письменно. От обоих. Позже прочитаю.

Нина кивнула. Подходящая фотография среди Алинкиных вещей точно найдется, она видела ее накануне.

— Нужны адреса скупщиков краденого здесь, в Викене, — продолжал Ракун. — Из тех, кто по арфактумам. И узнать, не покупал ли кто-то из них чужие камни.

— Чужие камни? — удивленно переспросил Лисар, отвлекаясь от наведения порядка. — Как это вообще возможно?

— Как выяснилось, вполне возможно.

— Это все? — нервно спросил юноша.

— А ты еще в состоянии слушать?

— Нет. — Бледные обкусанные губы растянулись в слабое подобие улыбки. — Остальное письменно… или завтра.

— Браслет, — вспомнила Нина. — Браслет, на который приходят сообщения. Если его можно отследить, то…

— Завтра, — едва слышно выдохнул юноша и вдруг дернулся назад, вжался в спинку кресла, застонал сквозь зубы. Карандаш в его руке хрустнул и развалился на две половинки.

— Пошли все вон! — гаркнул Лисар, меняясь в лице.

Ракун не заставил себя упрашивать и выскользнул наружу, увлекая за собой Нину. И только когда дверь за ними захлопнулась, обнаружилось, что Лисар остался внутри. Из кабинета доносился его голос, неразборчиво шепчущий что-то успокаивающее и заглушающий чужие хриплые стоны.

— Пошли. Не надо тебе это слушать. — Ракун взял Нину за руку и решительно потянул к нужному выходу.

Она не сопротивлялась, только с наслаждением вдыхала свежий воздух. После кабинетной духоты и навязчивых сладких ароматов мысли в голове текли вязко, неспешно, и тело ощущалось как чужое.

— У него какая-то болезнь?

— Нет, результат одного хитрого проклятия.

— И что именно является государственной тайной? Само проклятие, существование этого человека или его нахождение здесь? — свела концы с концами Нина.

— Все перечисленное, — хмыкнул магос. — Вот и что с тобой теперь делать, с такой умной и такой любопытной?

— Рассказать все как есть. Кто он? Надеюсь, не какой-нибудь беглый принц?

— Да брось, какой из него принц? Всего-навсего заместитель начальника внешней разведки Истока по первому витку.

Нина прикинула масштаб проблемы и уважительно протянула:

— Ничего себе «всего-навсего».

Наверное, если бы этот странный тип действительно оказался принцем или даже королем, она бы удивилась куда меньше. В конце концов, король всего лишь глава одного конкретного государства. А измученный хрупкий человек в огромном кресле, получается, занимает довольно высокий пост в целой системе миров.

И тут они к нему со своими проблемами…

— А он точно нам поможет?

— По крайней мере информацию по своим каналам поищет, как только придет в норму. А может, и раньше. Но если что, не забудь: ты его не видела. Ни в этом доме, ни в этом мире. И особенно — в таком состоянии.

— Конечно не видела. Вообще не представляю, о ком ты, — улыбнулась Нина. — Я ведь даже не знаю, как его зовут.

— Александр Силь, — легко нарушил секретность Ракун. И недоуменно тряхнул головой, удивляясь собственному приступу откровенности.

— Не многовато ли Александров на единицу площади?

— По статистике, это одно из самых популярных имен среди официальных.

— Тебя, случайно, не так же по документам зовут?

— Нет, у моих родителей была гораздо более извращенная фантазия.

Ракун подвел Нину к дверям ее комнаты, и только тогда она сообразила, что он все еще держит ее за руку. И вообще стоит как-то очень близко. Отмытый, чисто выбритый и пахнущий чем-то аппетитно-пряным. Куда приятнее той гадости, насквозь пропитавшей кабинет.

Нина принюхалась:

— Это что, корица?

— Это один рыжий придурок надо мной издевается и подсовывает то кофе, то дурацкие шампуни, — поморщился магос. — Скоро совсем в детство впадет, начнет кнопки на стул подкладывать.

— Да ладно тебе, очень приятный запах. Ты теперь пахнешь как имбирный пряник.

Судя по выражению лица Ракуна, с пряником его еще не сравнивали. И это сравнение его не обрадовало.

— Нарываешься, женщина!

— Пряник, — хихикнула Нина, чувствуя непонятную эйфорию. Голова вдруг стала легкой, как после шампанского. Хотелось делать глупости и самой же над ними смеяться. — Пря-а-а-аник!

Лицо магоса озарилось пониманием.

— Ты этой дрянью надышалась, что ли? Когда успела, мы же в кабинете и были-то всего несколько минут? А ну возьми себя в руки!

Она честно попыталась. Безуспешно. Где-то внутри еще теплились остатки сознания, и настоящая Нина в этот момент мысленно билась головой о стену, но сделать с собой ничего не могла, потому что внешней оболочке хотелось тыкаться носом в волосы Ракуна и орать: «Имбирный пряник! Рождественский!» А еще хотелось попробовать его на вкус, вдруг он и сам как пряник. Лизнуть в шею, например…

Она и лизнула.

Этого магос уже не выдержал: пинком распахнул дверь, схватил женщину в охапку и потащил ее в ванную. Где открыл на полную мощность кран с холодной водой и засунул под струю голову истерически хихикающей Нины.

Сразу же раздался неуверенный, но от этого не менее громкий визг. Почему-то сбоку.

Ракун удивленно повернул голову на звук и увидел замершую в углу Марлену, совершенно голую, не считая цепочки на запястье. Трактирщица как раз потянулась за полотенцем, уронила его от неожиданности, поэтому даже прикрыться толком не успела, так и застыла, боясь лишний раз шевельнуться. Фигура у нее оказалась, надо сказать, очень даже неплохая, любоваться можно было долго.