— Давно он там? — Голос Ракуна звучал взволнованно.

— Третий день. — Вторым собеседником совершенно точно был Лисар. Разговор велся чуть ли не шепотом, но слышала Нина хорошо: похоже, оба стояли у самой двери.

— Так долго?

— Приступы становятся все длиннее. Надеюсь, к вечеру отпустит.

Мычание повторилось, перешло в едва слышный протяжный стон. Кто бы ни издавал эти звуки, он находился от входа намного дальше собеседников.

— Паршиво, — мрачно прокомментировал магос. — Он способен сейчас адекватно соображать?

— Я тебя вообще-то слышу, морда полосатая! — хрипло прозвучало издалека. Говоривший делал длинные паузы, переводя дыхание после каждого слова, голос его дрожал.

— Силь, мы можем войти? — осторожно спросил Лисар.

— Дайте мне пять минут, — выдохнул голос.

Снова загрохотало, затем заскрипело, как будто кто-то с трудом двигал по полу шкаф, потом некоторое время не было слышно ничего. Или это сердце Нины билось так громко, что заглушало остальные звуки? Она стояла, прижавшись ухом к щели между дверью и косяком, и мучительно боялась пропустить что-то важное или выдать себя неосторожным движением.

Пять минут показались вечностью. Причем не только для нее, но и для ожидающих в комнате мужчин.

— Может, окно открыть? Духотища же, — приглушенно спросил Ракун. — Я уже взмок.

— Не вздумай, ему так легче, — так же шепотом ответил Лисар. — Выйди, проветрись. Я позову.

Дверь распахнулась быстрее, чем Нина успела отскочить. Застуканная с поличным шпионка оказалась лицом к лицу с магосом. И выражение этого лица не обещало ничего хорошего.

— Женщина, что ты здесь делаешь?

— Судя по всему, подписываю себе смертный приговор… — вздохнула Нина.

Ну действительно, зачем глупые отговорки, когда и так все понятно.

— До смертного приговора пока далеко, а вот подписка о неразглашении уже близко, — вклинился в разговор Лисар, поглядывая на женщину с укоризной, но без особой злобы. — Предупредил же, чтобы без сопровождения по дому не ходили.

— Простите, — торопливо ответила Нина. — Я признаю, что сделала глупость. Обещаю молчать. Хотя пока не совсем понимаю, о чем.

Мужчины переглянулись.

— И что с тобой теперь делать? — слегка раздраженно поинтересовался Ракун.

— А что ты с Марленкой сделал? Волшебный браслетик на руку — отличная гарантия молчания.

— На всех болтливых женщин браслетиков не напасешься. Иди к себе и без моего разрешения не высовывайся, потом поговорим.

Нина оглянулась на выход из приемной и неожиданно обнаружила сразу несколько арочных проходов. Она совершенно не помнила, через какой попала сюда. Пришлось смущенно признаться:

— Сомневаюсь, что найду обратную дорогу.

— Выхухоль! — рыкнул магос, и в это слово каким-то чудом уместилось все, что он думал об умственных способностях стоящей перед ним женщины.

И сама Нина была с ним в этот момент абсолютно согласна. Ей стало отчаянно стыдно.

— Закройте дверь, идиоты! — прохрипели из комнаты. — Ракун, тащи свою бабу сюда, сам разберусь.

— Она не моя, — огрызнулся магос.

— Твои проблемы. Шевелись и хватит выстуживать мой кабинет.

— Это мой кабинет, — осторожно напомнил Лисар, втаскивая Ракуна и Нину внутрь и закрывая дверь.

— Сейчас — мой!

В кабинете оказалось темно и душно, пахло апельсинами и еще чем-то сладким, напоминающим жженый сахар. Единственное окно занавешивала плотная ткань, а других источников света не было вовсе, поэтому разглядеть удалось только стол, заваленный бумагами, и несколько шкафов вдоль стен, а дальняя от окна часть комнаты скрывалась во мраке. И именно туда направились мужчины, увлекая Нину за собой. В результате она едва не напоролась на темную ширму, перегораживающую комнату.

Лисар сдвинул одну из секций ширмы в сторону и нырнул в хрипло дышащую темноту. Нина замерла, собираясь с духом. Судя по звукам и гнетущей атмосфере, за перегородкой скрывался по меньшей мере Дарт Вейдер.

— Иди уже, — подтолкнул женщину в спину Ракун.

И она обреченно шагнула вперед.

Первым делом в глаза бросился камин. Дров в нем не было, зато на каменной плите лежал здоровенный булыжник, отсвечивающий красным, как догорающие угли в костре. И тепло от этого булыжника шло в точности как от костра, потому в этой части комнаты оказалось еще жарче. И сладко-горелый запах тоже стал сильнее, настолько, что начала кружиться голова.

В мерцающих отблесках местного обогревателя Нина рассматривала обстановку: кушетка с мятым, перекрученным бельем выглядела так, как будто с нее только что встали, пара стульев, еще один стол, поменьше предыдущего, за которым виднелось огромное, очень массивное кресло.

Из-за размеров кресла человек, сидящий в нем, смотрелся совсем крошечным. Впрочем, насколько Нина могла судить, он и так был не слишком крупным. Местный Дарт Вейдер на вид казался очень юным, совсем подростком, и напоминал старинную фарфоровую куклу: хрупкий, миниатюрный, с очень бледной кожей, тонкими чертами лица и неожиданно яркими, пронзительно-синими глазами. Светлые вьющиеся волосы чуть ниже плеч дополняли облик юноши, делая его похожим на ангела, неизвестно как очутившегося в этом грешном мире.

Но грешный мир к ангелу явно относился очень жестоко, поэтому сейчас локоны висели слипшимися сосульками, белки глаз покраснели от полопавшихся сосудов, губы были искусаны до крови, ногти обломались, а на щеке виднелись длинные свежие царапины. Несмотря на духоту, он кутался в теплый халат и зябко ежился.

Заметив вошедших, юноша попытался встать, но сил у него хватило только на то, чтобы чуть приподняться и сразу же рухнуть в кресло.

— Ты почему не в постели? — набросился на него Лисар.

— Дел полно, — буркнул тот, кивая на заваленную бумагами столешницу. Между папками, книгами, подшивками и разрозненными листами тут и там валялись какие-то склянки, блистеры от таблеток и использованные шприцы.

Нина ощутила, как страх растворяется, уступая место жалости. Впрочем, не похоже, что этот человек позволял кому-то себя жалеть. Ему явно было очень плохо, но он не кичился своим состоянием, как некоторые больные, хотя и не пытался его скрыть. Глупо скрывать очевидное.

Что с ним такое, интересно? И не заразно ли это?

— Прошу прощения за мой вид, — произнес юноша, обращаясь в первую очередь к Нине. Хриплый сорванный голос резко контрастировал с ангелоподобной внешностью, впечатление это производило жутковатое. — И раз уж вы здесь, сразу предупреждаю: то, что вы видите, является государственной тайной. Садитесь.

Нина опустилась на ближайший стул, Ракун развалился на кушетке, небрежно сдвинув все белье на один край. Лисар, к которому требование, судя по всему, не относилось, спокойно прошел к столу и начал убирать с него все ненужное — кроме упаковок от лекарств в мусор отправились обертки от шоколада, апельсиновые корки и огрызки карандашей. Последних набралось особенно много, даже сейчас юноша вертел один из них в бледных пальцах.