Надежда задумалась, которую из дверей выбрать, но Арчибыстро решил все за нее и решительно подошел к правой двери. Он ухватил зубамибронзовую ручку, потянул ее вниз, и дверь открылась.

Они оказались на кухне.

Кухня была очень хорошая.

Надежда как домашняя хозяйка с большим стажем не могла неоценить то, как красиво и удобно все было здесь устроено, и невольнозалюбовалась замечательным бледно-сиреневым кафелем.

Но Арчи, глухо заворчав, напомнил ей, зачем они сюда пришли,а в следующее мгновение Надежда услышала в дальнем конце кухни едва слышныймучительный стон.

Она торопливо обошла большой обеденный стол из светлогодерева и застыла на месте, как жертва неожиданного высоковольтного разряда, привиде представшей перед ней картины.

Она увидела двух женщин.

Одна из них лежала на полу, не подавая никаких признаковжизни. Темные волосы были пропитаны кровью, и кровавая лужа растеклась покафелю вокруг ее головы. Женщина была стопроцентно мертва.

Вторая женщина полулежала рядом, прислонившись к стене, иедва слышно стонала. В правой руке у нее был молоток для отбивания мяса.

Молоток был весь в крови, к нему пристала прядь темных волос– в общем, не было никаких сомнений, что именно он послужил орудием убийства.

И картина убийства казалась совершенно ясной и не вызываланикаких сомнений.

И только в следующий момент Надежда Николаевна поняла, чтоженщина с молотком в руке – это Лена. Лена снова застонала и приоткрыла глаза.

Увидев Надежду, она попыталась что-то сказать, но губытолько бессильно пошевелились, издав еще один слабый стон.

«Она в шоке! – мелькнуло в голове у Надежды. – Ещебы, после того, что она натворила! Или они подрались, и ей тоже досталось?»

В сердце Надежды Николаевны ужом вполз ужас. Вот теперь онадействительно влипла. Оказаться замешанной в убийстве! Какой позор! И ведьчувствовала же она, что с этой Леной что-то неладно! Эта ее навязчивая идеянасчет встречи с бывшей женой своего любовника… Отчего она так жаждала этойвстречи? За что она ее так ненавидит? То есть ненавидела, – поправиласьНадежда, – теперь ненависть, надо думать, угасла, поскольку покойников ненавидетьглупо.

И что же теперь делать? Неизвестно еще, как они тутпроводили время, может громко кричали, били посуду и ломали мебель, тогдасоседи уже вызвали милицию, и скоро всех возьмут тепленькими – и Лену, иНадежду с сенбернаром.

Ужас какой!

Надежда отчетливо представила, как она будет доказывать вмилиции, что она только свидетель, что оказалась в квартире убитой совершеннослучайно, как милиционеры будут недоверчиво усмехаться, еще, пожалуй, запрут еев обезьяннике.

«Посадят, – в панике думала Надежда, – посадят,повяжут… как там еще говорят? Упекут на кичу и загонят на шконки…»

От того что она мысленно стала уже выражаться как настоящийзаключенный. Надежде стало совсем плохо. Перед глазами встало лицо мужа.

Конечно, он ее не бросит, будет мотаться с передачами,истратит все деньги на адвокатов… Надежде стало еще хуже, хотя куда уж…

Арчи сзади шумно вздохнул, переступил лапами и сделалпопытку вторгнуться в кухню. Его волновал тошнотворный сладкий запах убийства.

– Ни в коем случае! – шепотом завопила Надежда. —Арчи,немедленно назад!

Вспомнился вдруг диккенсовский «Оливер Твист», как тамзлодей убил свою девушку, а его собака вымазала лапы в крови, и полиция потомнашла его по собаке.

«Бежать, – поняла Надежда, – немедленно бежатьотсюда к мужу, все ему честно рассказать, он поможет… Конечно, когда он узнаетвсе, он меня убьет, но лучше принять смерть от руки любимого мужа, чем жить втюрьме, на жестких и грязных нарах…»

И тут она услышала еще один стон, такой тихий, такойжалостный, что невольно задержалась на пороге. Стонала Лена, потому что та,вторая, стонать никак не могла.

Надежда огляделась, увидела стакан, налила в него воды изкувшина с фильтром и поднесла к губам девушки. Лена жадно выпила несколькоглотков, в глазах ее засветилась благодарность.

– Как это случилось? – вполголоса спросилаНадежда, окинув взглядом место недавнего преступления. – Зачем ты ударилаее?

– Это не я… – прошелестела Лена.

«Все так говорят, – подумала Надежда».

Однако она чувствовала, что в этой, на первый взгляд,очевидной картине преступления что-то не увязывается. Если Лена ударила вторуюженщину – скорее всего, Ольгу Ракитину – то почему она сама лежит на полу и неможет пошевелиться? Ведь на ней нет ни ран, ни следов побоев! И в квартиреотносительный порядок, на кухне даже мебель не сдвинута. Что же, они и неразговаривали совсем перед тем, как случилось ужасное? Лена просто вошла истукнула ее молотком?

Если бы она заранее задумала убийство, то принесла бы орудиес собой. А раз она схватила молоток здесь, на кухне, значит, мысль убить пришлаей в голову только здесь.

Губы Лены разомкнулись, и девушка едва слышно проговорила:

– Я ее не убивала… когда я пришла, Ольга уже быламертва…

– А что с тобой? – тревожно спросила Надежда,низко склонившись, чтобы расслышать тихий голос девушки. – И почему у тебяв руке молоток?

– Я… я не знаю… – прошептала Лена, – мнечто-то поднесли к лицу, что-то пахучее, и я тут же потеряла сознание… и теперьеще не могу пошевелиться… и молоток мне вложили в руку… я его не брала, понятияне имею, где он вообще лежал!

Надежда выпрямилась и еще раз внимательно оглядела местонедавнего преступления.

На первый взгляд, все выглядело абсолютно ясно – вот жертвас разбитой головой, а вот убийца со смертоносным орудием в руке… ни у кого невозникнет ни малейших сомнений, особенно если выяснится, какие чувства иотношения связывали жертву и подозреваемую в прошлом.

Убийство из ревности – что может быть понятнее!

Ни у кого это не вызовет сомнений.

Но у Надежды сомнения возникли, и возникли сразу, дажераньше, чем Лена с трудом проговорила слова своего оправдания.

Почему она не покинула место преступления?

Что с ней случилось, почему она не может встать, не можетдаже пошевелиться? И вообще, все это выглядит слишком очевидно, слишкомправдоподобно, чтобы быть правдой!

Нет, все случилось совсем не так, как кажется с первоговзгляда!

– Зачем ты потащилась в эту квартиру? – суровоспросила Надежда. – Зачем ты вообще вышла из дома? Я ведь велела тебе сидетьтихо!

– Я не могла в четырех стенах, я чувствовала, что еслине выйду, то повешусь… Она позвонила, оставила мобильный и позвонила… можетепроверить, спросите официантку в кафе на углу – Веру?