Врач хотел что-то ответить, но замер с полуоткрытым ртом. Я тоже на секунду завис. Мы снова встретились глазами в зеркале: Врач посмотрел на меня весьма красноречиво.

– Или так, – произнес он после долгой паузы.

наступлением темноты карьер приобрел совершенно апокалипсический вид. Марсианский пейзаж – такое вроде есть выражение. В окружающем пространстве явно присутствовали какие-то неземные мотивы.

Когда еще засветло мы, пробравшись через навалы отработанной породы, остановились на краю пологого, изорванного оползнями склона, я поначалу даже испугался.

Перед нами открылся огромный, уходящий за пределы видимости котлован: исполосованные горизонтами выработок воронки, холмы, изрезанные каньонами с рваными краями, провалы, на дне которых чернели полноценные озера – с трудом верилось, что сотворить такое было под силу человеку, пусть и вооруженному мощнейшей техникой. Правда, в плане техники меня тоже ждал сюрприз.

– Видишь, экскаватор стоит? – спросил Врач.

Я увидел, о чем он: странная конструкция, напоминающая строительный кран с двумя массивными стрелами, вытянутыми в противоположные стороны под углом к горизонту, левая стрела заканчивалась массивным зубчатым диском, правая плавно изгибалась почти до самой земли. Экскаватор? Скорее, земснаряд.

– До него километров пять, – сообщил Врач.

– И чего?

– Эта штука размером с двадцатиэтажный дом.

Но по-настоящему я оценил масштаб карьера, когда настала ночь и мы спустились вниз. Только на преодоление склона ушло полчаса. А внизу я вынужден был объявить, что дальше идти не могу: вывихнутая нога отзывалась адской болью на любое движение.

Врач устроил привал, вколол мне обезболивающее, я перетянул шнурки покрепче, вроде полегчало. Но лежа на дне огромной воронки и разглядывая далекие звезды, внезапно осознал: блуждание по этому марсианскому пейзажу может занять не один час. Прямых дорог тут нет, а цель пока что обозначена только далеким заревом.

Впрочем, куда мы идем – известно только Медбрату. Причем у меня имелись подозрения, что «известно» – это слишком громко сказано. Совместными усилиями и не без помощи рукоприкладства нам удалось добиться от него только заверений, что в наши планы не входит дойти до дверей НИИ и постучать.

– В этом мире всегда есть альтернативный вариант! – назидательно сообщил Медбрат.

– И ты уверен, что знаешь его? – спросил Врач.

– Вы уверены, что я его знаю. А это самое главное.

Сейчас Медбрат сидел на камне и курил, и при каждой затяжке сквозь темноту проступало его лицо с безмятежно-бессмысленным выражением. Что за альтернативный вариант? А никаких вариантов вообще нет?

– К сожалению, есть! – сказал в голове тихий голос. – Отвлекись от ноги и увидишь.

Вначале я хотел что-то ответить, но потом дошло, что не нужно ничего отвечать внутричерепным голосам. Между тем фраза прозвучала вполне реально. Точно так же было, когда со мной в контакт вошла та говорящая голова на подземной базе Кота.

– Что за хрень! – мысленно возмутился я.

Но ответа не было. И сам я больше ничего не чувствовал, кроме тупой боли в суставе да холода камней под поясницей. А спустя еще пару секунд вообще стало казаться, что все это мне почудилось. Я приподнялся на локте: Медбрат все так же понуро сидел на камне и смолил сигарету. Будем считать, что почудилось. Тем более что на фоне предстоящего мероприятия такие мелочи выглядят второстепенной ерундой: нас скоро либо замочат, либо мы… Да, хотел бы я знать, чем все это закончится.

– Пойдем, что ли? – спросил Врач.

Вопрос был обращен ко мне. С подтекстом: как нога? Плохо нога, Врач, хрен ли спрашивать! Но надо как-то до утра управиться. Иначе проще было проехать по шоссе до самого завода Компании.

– Пошли, – сказал я.

Врач заворочался в темноте, засопел, его громоздкая фигура возникла за спиной Медбрата и толкнула того в спину.

– Веди, Сусанин малахольный.

Медбрат двинулся вперед, Врач зашагал следом, скупо поблескивая лысиной в свете луны. Пристроившийся за ним Кот бликов не отбрасывал, пришлось признать, что он повязал на голову черную бандану не из желания походить на героя боевика.

– Давай помогу? – Полина неслышно подошла сзади.

– Давай.

Опершись на ее руку, поднялся. Вроде ничего. Но это пока идем по ровному. Подозреваю, в этом карьере на мою больную ногу припасено еще немало склонов и подъемов. А в конце пристрелят, вот уж будет весело. Полина подала мой рюкзак. Жест напомнил, как она всего пару дней назад точно так же подавала мне парашют. А следом пришла еще одна мысль: что если в НИИ, куда мы идем, таких тварей, как приснопамятный Вадим, целый выводок? Я нащупал на поясе чехол с электрошокером. Вот только они-то теперь ученые, вряд ли позволят еще раз сыграть в такую игру…

Луна висела в зените, ее свет превращал ночь в неряшливые сумерки. Дно котлована, относительно ровное – мелкая щебенка, местами размолотая в пыль карьерной техникой, – плавно понижалось к центру и незаметно переходило в серую гладь воды. Мы шли по дороге, пролегающей почти впритык к отвесной стене. Светлая порода была все истерзана ковшами экскаваторов, казалось, здесь внизу бесновалась стая чудовищ, пытаясь выбраться наверх. Ну да, отметил я про себя, все верно: они тут держали нейрофоны, а потом выпустили их в мир.

– Какое-то библейское иносказание получилось, – подумал я голосом Прапора.

– Ну так и масштаб соответствующий.

– Что есть, то есть, – признал Прапор в моей голове.

Я пришел в себя, огляделся. Луна разгорелась так ярко, что валяющиеся на дороге камни стали отбрасывать тени. У нас тоже появились тени: черные силуэты, ломаясь на неровностях дороги, липли к ногам идущих. Отчетливо была видна противоположная стена карьера – грязно-белая, тоже исцарапанная глубокими бороздами. Далеко впереди над горами отвалов световая бахрома отмечала цель – комплекс зданий Компании.

Медбрат мерно шагал вперед, как отлаженный механизм задавая темп всей группе. Полина держалась чуть сзади, я обернулся на нее: опущенная голова, монотонные движения… Парад зомби. Изредка похрустывали камни под подошвами, да вкрадчиво осыпалась земля где-то в глубине чернеющих промоин. В остальном – тихо. Интересно, а если я сейчас отойду в сторону и присяду вон на том булыжнике – кто-нибудь заметит?

– Заметит, – уверил Прапор. – Твой Медбрат заметит. Но ты так не сделаешь. Ты его привел, тебе его и убивать.

В этот раз его реплика прозвучала более… четко, что ли. Это уже не было похоже на мои мысли чужим голосом. Словно радио настроили на нужный канал, убрали помехи. Даже образ Прапора сложился: короткие седоватые волосы, густая полоса усов, массивный раздвоенный подбородок – как живой, собака, встал перед глазами капитан Пархоменко, чтоб ему пусто было.