один ларец, другой, а на третьем лошадь споткнулась, встала на дыбы, пришлось задержаться. Отдаляясь от врага, Александра даже махнула саблей на прощание, а он, судя по глазам, ухмыльнулся. И кивнул подбородком вперед. Обещал еще встретиться? Или предупреждал о чем-то?

Александра обернулась и обомлела. Прямо перед ними, докуда хватало глаза, разверзался крутой овраг, а в нем плескалась бурлящая огненная река, море раскаленной лавы. Что ж кучер, ослеп? Куда ж он прет, скелетная его душонка! Ответ был прост: на пустых козлах догорал кафтан, брошенные вожжи метались по земле, а обезумевшие лошади несли без управы, ровнехонько в самое пламя. Еще немного – и вся карета с пассажирами превратится в потустороннюю солянку, до которой у Александры сейчас определенно не было вкусу.

Нацепив саблю, она подползла к краю крыши и осторожно спустилась на козлы. Глянула вниз, на дышло, на мелькавшие по бокам подковы, на взмыленные крупы лошадей. Ну и как достать вожжи?

«Вот ты вечно твердишь, Петро, что я лезу на рожон, но право, что мне делать, коли рожон сам меня находит!»

Она взялась за рамку сиденья и принялась тянуться. Ниже, ниже… Жар реки стал нестерпимым, пот капал с ресниц. Впереди, над ущельем, дрожал воздух, лениво взлетали густые ошметки булькающей пучины… Еще немного, еще… да что же вы, подлючие! Сбоку вдруг замелькали копыта – это был тот самый солдат, только теперь он не целился, а просто скакал рядом. Наблюдал, забавлялся? Александра не обратила внимания – не стреляет, и ладно. Она снова потянулась. Мышцы руки загудели…

Получилось! Сжимая змейку вожжей, Александра немедленно вдавила ноги в упор, уводя лошадей влево от обрыва. «Вот так, мои хорошие, теперь в круг, еще, еще, забирай!» – твердила она, но из-за вязкой незнакомой тишины в ушах не понимала, кричит она эти слова или только думает. Лошади, словно впервые увидев опасность, в ужасе взбрыкнули. Дали резко вбок, понесли карету по самой кромке обрыва – как раз навстречу стрелку. Тот попятился, но черкес его угодил копытом в трещину и запнулся. Стрелок спрыгнул. Ему бы бежать и спасаться, но вместо этого он принялся вытягивать застрявшее копыто. Карета неслась прямиком на них, намереваясь смести обоих.

Разве это не к лучшему? Разве не справедливо – уничтожить того, кто только что пытался уничтожить тебя? Да только как лишить жизни того, кто рискует ею ради коня? Александра думала менее секунды. Направив лошадей сильнее влево, она натянула вожжи и закричала. В ответ лошади пыхнули дымом, встали на дыбы, дернулись в разные стороны. Карета завалилась и рухнула. Козлы подбросило.

Александру подняло в воздух и с силой швырнуло к обрыву, прямиком в бурлящее пекло.

Глава 12

Каганатская дочка

Глаза жгло и щипало от красной пыли, сыпавшейся сверху, а слезы, едва выступив, высыхали и не приносили облегчения. Александра перехватилась, сильнее вонзая пальцы в крошечное углубление отвесного обрыва, и по лицу забарабанили мелкие камни.

Внизу бурлили, вспениваясь и опадая, огненные волны, похожие на кольца тугого змеиного тела. Горячие капли вонзались в кожу, прожигая ткань чикчир, предупреждая, что ждет Александру, стоит ей отпустить руки. Единственное, что спасало от мгновенного падения, – несколько небольших отверстий, вроде норок, за которые удалось зацепиться до того, как плюхнуться в реку.

«Помнишь, Петро, ты рассказывал, что дядька Терентий Палыч, когда приезжал, приказывал так люто топить баню, что у тебя глаза ссыхались? Так вот, знаешь ли, та баня – ничто по сравнению с жаром в этой речке. Я теперь знаю, каково урюку, съеживающемуся на солнце. Я окончательно скукожилась и вот-вот плюхнусь в кастрюлю кипящего компота, и впечатление, я тебе скажу, не из лучших…»

Известняк под сапогом посыпался, Александра переступила выше. Берег был отвесный и плотный, и долго так не выстоишь. Она все высматривала, нет ли новых уступов, как вдруг в одной из норок услышала писк. Да, услышала, правда, пока только правым ухом, но даже это оказалось радостью. Недолгой. За писком последовало копошение, а там – острая боль. Александра отдернула руку, отряхивая окровавленные пальцы. Что за новая напасть? Из норки, шипя, показалась змейка – не простая, а трехглавая.

– Что я, мешаю тебе? – разозлилась Александра и хотела оттолкнуть мелкую пакость, как из других норок раздалось похожее шипение. А снизу, из пенной пучины, послышался низкий гортанный рев. То, что бурлило там, под волнами, теперь поднималось на поверхность, разбуженное писком мелкой твари, и, судя по проворачивавшимся там чешуйчатым кольцам, было ей родственником и, вполне возможно, разъяренным.

Сдирая кожу с пальцев, Александра полезла вверх. Сорвалась, едва успела ухватиться и замерла, сотрясаясь дыханием, прислушиваясь, как внизу то, огромное, шипит и воет. Чувствуя, как сапоги плавятся от усилившегося жара, она уже решила снова рвануться выше, а там будь что будет, как вдруг у самого ее лица что-то мелькнуло. Она не сразу узнала, сначала подумала на птицу или ветку, но это была толстая кожаная лента. Вожжи.

Значит, там кто-то наверху, Ягина или Константин! Значит, с ними все хорошо, и они пришли ей на помощь! Это осознание даже больше самих вожжей придало силы. Александра ухватилась обеими руками, уперлась в известняк сапогами и полезла. Сверху помогали, тянули, и получилось подтянуться, шаг за шагом. Взобравшись, Александра вскарабкалась на колени и принялась выискивать своих спасателей, но никого не увидела – ни Ягины, ни Константина, ни соловьев, ни скелетов. Только на пустом выжженном берегу лежала разграбленная царская карета, рядом валялась распотрошенная голубая папка да стоял, ударяя о землю копытом, вырвавшийся из упряжки черный конь.

Александра оторопела: тогда кто же…

И тут она наконец пригляделась к коню. Что-то в нем было… Она поднялась, подошла вплотную – он позволил. Ждал, пока она провела ладонью вдоль иссиня-черной холки, пропустила сквозь пальцы густую шелковую гриву, заглянула в горящие глаза…

– Делир! – вскрикнула Александра, чувствуя, как брызжут слезы, и прижалась к обжигающей шее. – Делир, родной мой, – твердила она, целуя глянцевую шкуру. – Ты прости, прости, что сразу не узнала…

Верный друг фыркнул, дернул ушами, мягко боднул в плечо.

Александра коснулась морды и отдернула руку от обжегшего дыма из ноздрей. «Что же они, поганцы, сделали с тобой!» – хотелось ей закричать. Она гладила снова и снова, мечтала вечность стоять так, прижавшись к родной шелковой гриве, но в этот момент сзади зарычало и забурлило, а из воды поднялась огромная черная туша. Многоголовая. Со страху показалось, морд там не меньше сотни.

Делир