– Выглядите ужасно, – сказала она.

– Кофе и сигарета все поправят.

– С кофе проблем не будет, а если хотите покурить, придется идти на улицу.

Она дала ему кружку с кофе, Уинтер сел и сделал глоток.

– Отличный кофе.

– Рада слышать. Есть что-то будете?

– Вопрос риторический.

Андертон засмеялась, разложила омлет по двум тарелкам строго поровну, поставила одну из них перед Уинтером и села напротив.

– Очень вкусно, – сказал он, быстро поглощая еду. – А, и спасибо за то, что позволили поспать на диване.

– Пожалуйста.

– Сколько сейчас времени?

– Полдевятого.

– Позднее, чем я думал.

– Вы храпели, когда я проснулась, поэтому не стала будить. Подумала, что вам не помешает сон красоты.

– Да, ночь выдалась насыщенной.

– Насыщенной и продуктивной.

– От Фримена нет новостей?

– Он не берет трубку. Что неудивительно.

– А ваши крылатые агенты? От них тоже ничего?

– Пока ничего. Но думаю, что скоро что-то будет.

Закончив завтрак, Уинтер вышел покурить. Когда он вернулся, Андертон была в кабинете. Увидев, что он вошел, она снова осмотрела его с ног до головы.

– Признаюсь, не вижу никаких изменений к лучшему.

– Спасибо.

Увидев у стены складной стул, которым, по всей видимости, давно никто не пользовался, Уинтер подвинул его к столу и сел. Взгляд его скользил по карте и фотографиям.

– Считается, что через сны подсознание общается с сознанием.

Андертон откинулась на спинку стула и стала подчеркнуто внимательно слушать Уинтера.

– Я так понимаю, вы это к чему-то сказали?

– Ночью мне снилась Мэрилин Монро. Она появлялась из огромного торта и пела «Happy Birthday, Mr President».

– Это все снова про 5 августа?

Уинтер кивнул.

– Хорошо, значит, ваше подсознание пытается этим сном что-то сообщить. Что именно?

– Думаю, оно мне говорит, чтобы я не усложнял. Во сне все было каким-то гипертрофированным. Ведь в реальности Мэрилин никогда не выпрыгивала из торта, она просто стояла на сцене в свете софитов и пела эту песню. Кроме того, в моем сне было все в ярких цветах. А существующая в реальности съемка – черно-белая. Это заставило меня задуматься. Иногда день рождения – это просто день рождения. Ничего такого. То же самое касается смерти. Это лишь часть жизни, как и много чего еще. А мы слишком фокусируемся на событии, которое спровоцировало убийцу, на его важности. А вдруг оно и не было таким уж важным? Может, просто у убийцы мама умерла? Мне нужны имена всех женщин, которые умерли в городе 5 августа. И неважно, каким образом они умерли. Даже наоборот, чем более незаметной была смерть, тем лучше.

– Мы уже поднимали эту информацию.

– Да, но вы поднимали только последние пятнадцать лет. Предположим, Коуди – это убийца в детстве, а Майра – его мама. Коуди десять лет, Майре – тридцать три. Это значит, мама убийцы умерла двадцать три года назад. Вот в то время нам нужно смотреть. У вас есть кто-нибудь в органах регистрации?

– Можно и так сказать…

Андертон сознательно дала уклончивый ответ. Не успел Уинтер затребовать объяснений, как у нее зазвонил телефон. Она посмотрела на экран и ухмыльнулась.

– Это мой человек из полиции.

Разговор занял менее тридцати секунд. Этого времени хватило ровно на то, чтобы звонивший передал необходимую информацию. Скорее всего, ему пришлось пройтись по коридорам в штабе и найти место, где никто не услышит. Довольная ухмылка не сходила с лица Андертон даже после окончания разговора.

– Хорошие новости? – спросил Уинтер.

– На компьютере Дэвида Хэмонда был обнаружен троян удаленного доступа. На лэптопе Коуди Хупера тоже.

– Значит, сейчас осталось понять, что же убийца видит, когда наблюдает за ними.

– Легко сказать…

– За это нам и платят деньги, Андертон. Во сколько открывается отдел регистрации?

Андертон взглянула на часы.

– Пять минут назад.

– Тогда поспешим.

42

Складывалось ощущение, что знакомый Андертон работал тут веки вечные. Ему было хорошо за шестьдесят, возможно даже семьдесят. Под пиджаком у него был пестрый жилет и ярко-красный галстук-бабочка. Густые усы с загнутыми вверх кончиками были уложены воском. Он страдал ожирением, но лишние килограммы ему шли. Звали его Алан Смит, что было большим разочарованием. Что-то было в нем диккенсовское, что должно было отразиться и в имени.

Его кабинет был маленьким, но чистым. И темным. Вид из окна загораживало соседнее здание, блокировавшее солнечный свет. Судя по тому, что места в кабинете было совсем мало, два стула, расположенные перед его столом, принесли специально для предстоящей встречи. Перед каждым стулом стояла чашка кофе. С молоком – для Андертон, черный – для Уинтера. Они сели, и Смит устроился на своем стуле с другой стороны стола.

– Рада видеть вас, дядя Алан.

– И я всегда рад, дорогая. Кстати, позвони матери. Мы обедали вместе на прошлой неделе, и она жаловалась, что ты никогда ей не звонишь.

– Вчера вечером с ней говорила.

Смит повел бровью, подозревая ложь.

– Ладно, ладно, сегодня ей позвоню.

Уинтер изо всех сил старался справиться с лицом. Его родительская семья была наглядным пособием по дисфункциональным семьям, но он знал, как работает и нормальная семейная система. У каждого члена семьи – свое место в иерархии. Неважно, сколько тебе лет, это место – незыблемо. Только что он стал свидетелем тому, как можно общаться с 53-летней женщиной, как с ребенком.

– По телефону ты сказала, что вам нужна помощь в деле Августовского Взрывателя.

– Да, все так. У нас появились новые данные, которые, как нам кажется, могут пролить свет на выбор даты убийств – 5 августа.

– Я готов помочь всем, чем смогу.

Андертон показала на Уинтера, дав понять, что пришла его очередь выступать.

– Нам нужен список всех женщин, которые умерли в городе 5 августа 1992 года, с указанием возраста.

– Нет проблем. Единственное – вам придется подождать.

Смит подвинул к себе клавиатуру и принялся за работу. Через несколько минут он уже распечатал нужную информацию и передал листок Андертон.

– Спасибо. Можно ручку, пожалуйста?

Смит достал из ящика пару ручек и передал их. Андертон положила распечатку на стол, и Уинтер подвинулся поближе. В списке было семь имен. Возраст матери убийцы на момент рождения должен быть в диапазоне от четырнадцати до сорока пяти лет. Если исходить из того, что ему было столько же лет, сколько Коуди, когда умерла его мать, нужно исключить женщин моложе 24 и старше 55.