6. После этого Генрих стал хозяином Северной Франции благодаря предательству бургиньонов, которые открыли ему ворота Парижа. Он женился на Екатерине в церкви Сен-Жан в Труа и подписал там договор, по которому признавался наследником французского престола после смерти Карла VI и регентом в течение жизни этого короля. Он должен был править вместе с французским советом и сохранить все прежние обычаи. Его титул, пока жив Карл VI, должен быть: Генрих, король Англии и престолонаследник Франции. Но уже через несколько лет он умер в Венсенском лесу, возможно от дизентерии, оставив годовалого сына. Генрих V сохранится в памяти англичан великим королем; он привел их к новым победам и обладал несомненными личными достоинствами. Он был великодушен, куртуазен, искренне религиозен, целомудрен и верен своему слову. Он говорил мало и отвечал лишь: «это невозможно» или «это будет сделано». Его умеренность, замечательная в столь суровые времена, не мешала ему проявлять неумолимую жестокость, если казалось, что этого требуют интересы страны и короны. Как хорошими, так и дурными сторонами своего характера он нравился английскому народу. Но он, несомненно, был бы еще более выдающимся государственным деятелем, если бы отказался от искушения броситься в эту французскую авантюру, которая после большого успеха закончилась катастрофой.

Неизвестный художник. Генрих V. Конец XVI в.

7. Между двумя половинами Столетней войны симметрия полная. После Креси и поражения феодальной косности Франция выдвинула солдата-реалиста: Дюгеклена. После Азенкура она была спасена здравомыслием и верой Жанны д’Арк. Когда маленький Генрих VI в 1422 г., еще лежа в колыбели, стал королем Англии, партия французского дофина казалась проигранной. Его отец Карл VI умер через два месяца после своего врага; дядья маленького Генриха VI, герцог Бедфорд, регент Франции, и герцог Глостер, рассчитывали короновать его королем Франции в Реймсе, как только он будет способен произнести священные обеты; и они не видели, кто мог бы этому помешать. С 1422 по 1429 г. дофин Карл, без королевства, без столицы, без денег, без солдат, будет скитаться по нескольким провинциям, которые у него оставались. Его называли в насмешку «королем Буржа». Да и был ли он дофином? Многие сомневались в законности его происхождения, в том числе и он сам. Бедфорд, хозяин севера Франции, предпринял завоевание центра страны и осадил Орлеан. Карл предполагал удалиться в Дофине. Казалось, что это конец.

8. И однако, владычество англичан во Франции было хрупким и искусственным. Созданное не реальной силой, а расколом среди французов, оно падет от первого же удара. История Жанны д’Арк — это одновременно удивительнейшее чудо в истории и самое разумное продолжение политических действий. План, который диктовали Жанне ее голоса, был прост и гениален: «Вдохнуть в дофина Карла уверенность в самом себе, освободить Орлеан, короновать его в Реймсе. Жанна за время своей короткой жизни (1412–1431) успеет совершить только эти три деяния, но и их хватит с избытком». После коронации Карла Генриху VI уже никогда не удастся стать законным королем Франции. Впрочем, придя в движение, народ уже не сможет остановиться. Воодушевление, которое всколыхнули победы Жанны и Дюнуа, сострадание и ужас, которые вызвал суд над ней, и, наконец, ее мученичество пробуждают во Франции ненависть к захватчикам. Напрасно Бедфорд коронует Генриха в соборе Парижской Богоматери, напрасно бургундская партия и Сорбонна (следуя советам которой смогли осудить и сжечь Жанну) принимают маленького английского короля с пылкими изъявлениями преданности. Дофин расширяет территорию. Бургундский дом ссорится с англичанами. В конце концов и сам Париж изгоняет английский гарнизон. Нормандия освобождена. После смерти Карла VII (1461) у англичан остается во Франции только Кале, который они сохранят еще на 100 лет, как ла-маншский Гибралтар.

Битва при Азенкуре. Миниатюра «Хроники Св. Альбана» Томаса Уолсингема. XV в.

Осада замка во времена Столетней войны. Миниатюра «Хроник Англии» Жана де Ваврена. XV в.

9. Приятно отметить, что английские историки, считающие французскую победу в битве при Бувине удачей для Англии, согласны сегодня восхищаться и Жанной д’Арк, полагая, что она спасла Англию от деспотизма. Если бы не она, король Англии жил бы в Париже и, разбогатев на налогах, собранных во Франции, опираясь на французскую армию, отказался бы терпеть контроль со стороны своих подданных. Благодаря ей расстроилась опасная мечта о континентальной империи, которой так долго тешили себя английские монархи. Эти долгие годы борьбы породили и другие долговременные результаты. В обеих странах из столкновения с другим народом родилось национальное чувство — новая и сильная эмоция. Люди Руана и Орлеана, Буржа и Бордо, столь различные и так долго враждебные друг другу, тем не менее почувствовали между собой нечто общее, отличающее их от «годонов»[15]. А те в свой черед, несмотря на финальное поражение, хранили отныне воспоминание о великих делах, совершенных ими сообща. Тем не менее между Францией и Англией возникла ненависть, которая просуществует с некоторыми перерывами до конца XIX в. и оставит в народных массах обеих стран неодолимое, передающееся по наследству недоверие.

1. Конец боевых действий во Франции заставил отхлынуть в Англию толпы солдат, привыкших к прибыльным грабежам и вполне готовых отдаться какому-нибудь делу, не важно какому — хоть дурному, хоть хорошему. Письма того времени полны убийствами, восстаниями, незаконными казнями, о чем рассказывается самым естественным тоном, как о чем-то неизбежном. Герцог Саффолк по пути в Кале вдруг видит, что его судно захватывают и обыскивают люди с неизвестного корабля, на борт которого переводят и его самого. Там герцога встречают словами: «Добро пожаловать, предатель!» — после чего спускают в лодку, где человек из команды без всякого суда отрубает ему голову 5–6 ударами ржавого меча. В 1450 г. общины Кента поднялись по призыву авантюриста Джека Кэда, который велел звать себя Мортимером и утверждал, что он потомок Эдуарда III. Этот авантюрист дошел до Лондона и был вынужден остановиться только из-за своей распри с горожанами, а напоследок, прежде чем убили его самого, велел обезглавить королевского казначея и шерифа Кента. И дворянство в те времена готово следовать за такими узурпаторами, потому что и сам король — всего лишь сын или внук узурпатора. Ланкастерские короли прекрасно это знают. Когда Генрих V, считая своего отца мертвым, уже положил руку на его корону, Генрих IV вдруг очнулся и прошептал: «Она еще не твоя и никогда не была моей…» Против слабого Генриха поднимается Эдуард, герцог Йоркский, ближайший наследник Эдуарда III, потому что происходит через свою мать от герцога Кларенса, тогда как Ланкастеры происходят всего лишь от младшего сына Эдуарда Джона Гонта. Вокруг Алой розы Ланкастеров и Белой розы Йорков начинают группироваться задиристые сеньоры, не имеющие другой политической цели, кроме как завоевать себе состояние с помощью победы своей партии.