Однако парни в ответ не проронили ни слова. Есть люди, одноприсутствие которых вызывает у граждан чувство обоснованной тревоги, как видно,Максим из их числа. Еще минуту назад грозная свора сейчас походила на беззубыхщенят, заметивших приближение рассерженного добермана.

– Ладно, пошли, – сказал долговязый, и парни стайкойпотянулись в глубь парка.

– Что ты здесь делаешь? – зашипел Макс, ведя меня заруку к машине.

– Иду домой, – пролепетала я.

– Ты могла бы позвонить мне. И потом, есть болеебезопасная дорога, непременно надо было идти вечером через парк?

– А ты? Ты что здесь делаешь? – спросила я, нескольковоспрянув духом.

– Еду к тебе, естественно. Хорошо, что вовремя повернулголову и увидел…

Он запихнул меня в машину и сел сам, а я схватила его заруку и задала вопрос:

– Это ты? Это действительно ты?

Его лицо стало нежным, он погладил меня по голове и сказал:

– Успокойся, милая.

– О господи, это ты звонил мне? – вновь спросила я,сообразив, что предыдущий вопрос прозвучал довольно глупо. Оказалось, и этот нелучше.

– Да, дважды, но ты не ответила.

– Так это ты или не ты?

– Милая, это стресс… – начал он.

– Прекрати, – перебила я. – Ты прекрасно знаешь, о чемя говорю.

– Извини, но даже не догадываюсь.

– Ты мой ангел-хранитель? – спросила я с надеждой. Онвзглянул на меня очень серьезно.

– С удовольствием возьму на себя эту роль.

– Черт бы тебя побрал, ты можешь ответить прямо? Ипрекрати болтать о стрессе, я совершенно…

– Хорошо, ты в порядке. Только говоришь загадками.

Мы уже тронулись с места, а я кусала губы в досаде, косясьна Макса. Эксперимент с треском провалился. Или я все-таки права, а он дуракаваляет? Но что за причина у него скрываться?

– Сейчас соберешь вещи, и поедем ко мне, – сказал он,тоже косясь в мою сторону.

– После похорон.

– Нет, сейчас.

– Не командуй.

– Ты должна понимать, что я беспокоюсь. А ты болтаешьсячерт знает где и попадаешь в передряги. Это просто удивительно, что я оказалсярядом.

В тот момент я была уверена, что вовсе не случайно оноказался возле парка, а уже через пять минут вновь сомневалась.

– Было бы лучше, если б ты сказал мне правду, –буркнула я.

– О моем отношении к тебе? – помедлив, спросил он.

– При чем здесь отношение… то есть что ты имеешь ввиду? – насторожилась я.

– Вот что, – Макс внезапно разозлился. – По-моему, тысама не знаешь, чего хочешь. Сиди и молчи.

Я обиделась и стала смотреть в окно.

– Вам действительно лучше переехать, – совсем другимтоном заявил он, когда мы остановились возле подъезда.

– Чтобы твой Карл присматривал за нами?

– Он действует тебе на нервы? – вздохнул Макс. – Ксожалению, мне тоже. Но избавиться от него возможным не представляется. Однакоэто все-таки лучше…

Я не стала дослушивать, что там лучше, и вышла из машины.

После похорон Музы мы все-таки переехали к Максу. Нашаквартира навевала уныние, все здесь напоминало о недавней трагедии. Янкакатегорически отказывалась перебраться в квартиру бабушки, уверяя, что несможет там спать спокойно, если мы останемся вдвоем, я-то считала, что по ночамей не дает спать нечто другое, но в конце концов согласилась.

Прошло две недели. Янка понемногу успокаивалась, не ревелапо несколько часов подряд, как в первые дни после убийства, и даже началаулыбаться. Я приписывала заслугу в перемене ее настроения Максу, Он по-прежнемупроводил с нами очень много времени и заботился о нас так трогательно, точно мыему близкие родственники. В те редкие часы, когда он отсутствовал дома, Карлнеотступно следовал за нами. Чем дольше я за ним наблюдала, тем опаснее он мнеказался, хотя с нами он был исключительно вежлив и торопился вслед за хозяиномисполнять любое наше желание. Однако время от времени я ловила на себе егонастороженный взгляд, точно он подозревает меня в коварстве и ждет момента,когда я сотворю какую-нибудь пакость.

Стоило Максу покинуть дом, как я тоже сматывалась под любымпредлогом, что вызывало у нашего нежданного покровителя вспышки раздражения.

– Если тебе куда-то надо отлучиться, скажи, я тебяотвезу, – с этого начинались все наши перепалки.

– Я что, под арестом? – возмущенно отвечала я, и мыразвивали данную тему, ко взаимному неудовольствию. Я ловила себя на мысли, чтовсе это напоминает недавние ссоры Янки с матерью, стыдила себя и призывала бытьтерпимей, но не выдерживала.

В один из дней я решила установить, где на курсах немецкогозанимался мой отец. Не то чтобы я надеялась, что это позволит продвинуться вразгадке тайны его гибели, скорее просто не знала, как вообще подступиться кэтой самой тайне.

Я дошла до ближайшего киоска, купила газету с объявлениямии, засев за телефон, принялась методично обзванивать многочисленные курсы. Втак называемом Немецком доме мне повезло. Во-первых, женщина оказаласьприветливой, во-вторых, в просьбе проверить, занимался ли у них несколькомесяцев назад Ковальчук Александр Иванович, не увидела ничего подозрительного ине стала задавать массу вопросов, а в-третьих, попросив немного подождать,ответила:

– Да, занимался. С сентября прошлого года, сначала наускоренных курсах, они длились три месяца, затем записался на курсыуглубленного изучения языка. Заплатил за учебный год по июнь включительно, но смарта курсы не посещает. Мы ему несколько раз звонили на мобильный, но онотключен, а домашний адрес и телефон Ковальчук не оставил.

– Простите, это его дочь, меня зовут Жанна, папа погибв марте, и я…

– Вы по поводу возврата денег?

– Нет-нет, я просто хотела поговорить с его педагогом,это очень важно для меня.

– Хорошо, оставьте свой телефон, я свяжусь с ОльгойСергеевной, и она вам перезвонит.

Я поблагодарила и стала ждать звонка, глядя в окно. Янкавалялась в шезлонге возле бассейна, Карл был где-то в доме.

«Наверняка подслушивает», – решила я с досадой. ОльгаСергеевна перезвонила примерно через час.