в нее камнем, но нередко в темноте на нее наступали и калечили ноги. Мину мог подобрать ребенок — и через секунду потерять руку.

Ситуация была безысходной и трагической. В 1980 году в среднем по 80 000 афганских беженцев ежемесячно пересекали границу Пакистана. В декабре 1980 года их было уже 118 000, а в январе 1981 года — 143 000. В ООН были зарегистрированы полтора миллиона беженцев из Афганистана. Скоро их число достигло двух миллионов. При этом не учитывались «внутренние беженцы», то есть те, кто покинул свои деревни из-за бомбардировок и уничтожения посевов и бежал в большие города, где, по крайней мере, можно было получить продуктовый паек.

Единственным лучом света, замеченным нами, было падение морального духа в Советской Армии. Становилось ясно, что это уже не та Красная Армия, которая была в расцвете своей славы в 1945 году. Героев, которые отстояли свою родину, загнали Гитлера назад и подняли красный флаг над Берлином, сменили призывники, не видевшие смысла в этой грязной войне на далекой земле.

В войсках поддерживалась драконовская дисциплина, однако они все равно ее нарушали. Водка — традиционный источник удовольствия и развлечения советского солдата — выдавалась только офицерам. Тем не менее остальных это не удерживало. Они изготовляли горячительные напитки из антифриза, одеколона, тормозной жидкости, самолетного антиобледенителя, да еще умудрялись очищать гуталин и намазывать его на хлеб. Они грабили магазины и продавали военное оборудование, а деньги тратили на гашиш и порнографию, на все, что могло ослабить тоску и тревогу.

С приходом к власти нового президента США из тегеранского посольства выпустили на свободу американских заложников. Рейган теперь стремился доказать, что только из-за слабости предшественника его страна потеряла уверенность в себе. «Я запрашиваю ЦРУ о делах в Афганистане, а в ответ мне кивают, подмигивают или пихают локтем. Я буду только рад, если Америка решится достать этот вопрос из долгого ящика», — сказал конгрессмен Дуг Беройтер нашей группе, состоящей из афганских борцов и проафганских энтузиастов. «В Конгрессе нет ни одного человека, кто был бы принципиально против этой идеи», — сказал конгрессмен Дорнер. Вопрос в том, как сделать так, чтобы это принесло больше пользы, чем вреда. По окончании визита я рассказал о его итогах: «На Капитолийском холме набирает силу мнение о том, что необходимо наращивать активность по оказанию помощи афганским воинам»[73].

Маргарет Тэтчер сразу же подключилась к этому делу. Она писала мне[74]: «Я искренне восхищаюсь мужеством афганцев, сражающихся против советских войск, вторгшихся в их страну». Однако ее позиция в связи с моим предложением об открытой помощи моджахедам была достаточно осторожной: «Мы уже заявляли публично о том, как важно, чтобы силы сопротивления получали оружие. Вопрос о поставке оружия — очень сложный… Вопрос об Афганистане, мы, конечно же, рассматриваем в тесном контакте с американцами и пакистанцами». Вскоре, однако, она дала понять, что лично заинтересована в помощи моджахедам любыми способами. С этого момента, если вдруг министерство иностранных дел проявляло чрезмерную осторожность, к ней можно было обращаться с уверенностью, что она займет более решительную позицию.

Реакция советской и афганской враждующих сторон тоже была ободряющей. 19 марта кабульский лидер Ба-брак Кармаль осудил решение американцев снабжать оружием «контрреволюционных наемников», словно это решение уже было принято. Никакая помощь извне не спасет дела, итог которого предрешен, сказал он на пленуме своей партии. Похоже, что наши усилия воспринимались всерьез.

Затем нападкам подвергся я лично. В «Известиях»[75] появилась статья о лорде-антисоветчике, который отправился в Вашингтон для встречи с главарями афганских бандитских группировок и который планировал использовать свое членство в Европейском парламенте для международного вмешательства во внутренние дела Афганистана. Эта статья призывала США и Западную Европу прекратить «реакционный крестовый поход» и оставить «опасные иллюзии». Вскоре в Кабуле состоялись митинги, и демонстранты шли под странным лозунгом: «Смерть Европейскому парламенту!»

Автор статьи, отражавшей точку зрения советского правительства, преувеличил мое влияние. До принятия решения об обеспечении афганцев оружием, в котором они нуждались, было еще далеко. По возвращении из Америки я пришел к выводу, что наши критики во многом были правы. Советская Армия достигла своих целей. Правда, за пределами городов большая часть территории была для нее закрыта в том смысле, что передвигаться там было небезопасно. Контроль моджахедов над некоторыми районами был настолько сильным, что позволял организовать теневые органы управления и взимать налоги. Но в руках Советов было все, чего они добивались: Кабул, Герат, Мазари-Шариф, другие большие города, аэродромы и дороги.

Об этом рассказали моджахеды и разъяснили, чего именно они хотят от американцев. Однако принять решение о поставке им более современных видов вооружения было нелегко. Тут речь шла о стабильности правительства Зия-уль-Хака и всевозможных неписаных соглашениях между Востоком и Западом. Мы также понимали, что, даже когда средства начнут поступать, большая их часть будет утрачена по дороге из-за коррупции. Мы понимали и то, что единственным реальным поставщиком могло быть американское правительство. На этом конкретном участке сражений второй «холодной войны» не было места для самодеятельности или авантюризма. Так, по крайней мере, мне все время твердили.

Подрыв морального духа Советской Армии

Что касается морального состояния Советской Армии, то здесь дело обстояло по-другому. Тут можно было действовать без правительственных решений. Одним из способов давления был проверенный временем метод — использование пропагандистских радиопередач. Так без финансирования США появилось радио «Свободный Кабул», базирующееся в Мюнхене и вещающее на Восточную Европу — частное предприятие, созданное членом британского парламента Уинстоном Черчиллем и диссидентом Владимиром Буковским. Оно стало вещать на русском языке для советских войск с помощью небольших радиостанций на территории Афганистана. Программы были предварительно записаны русскими, жившими на Западе, а потом кассеты с записями доставлялись на место. Организаторы передач с самого начала сознавали, что крупную радиостанцию вскоре вычислят и разбомбят. Поэтому программы передавались с портативных радиостанций, расположенных в нескольких милях от советских позиций.

Радиостанции все время перемещались — ведь их могли атаковать, как только передача шла в эфир. И они находили своих слушателей среди скучавших, особенно по ночам, советских призывников. Радио «Свободный Кабул» приспосабливало политическую пропаганду под боевые условия, используя опыт британского «черного радио», полученный во время второй мировой войны. Целью радиопередач было сеять раздор между офицерами и другими чинами, подрывать взаимное доверие, чтобы ухудшение морального климата сказывалось на боеспособности солдат, чтобы врага боялись меньше, чем собственных офицеров.

Но разве могут несколько слов, произнесенных по радио, заставить советского солдата дезертировать? Офицеры убеждали солдат, и в