докладе государственного департамента США от 1982 года говорилось, что в результате советских бомбардировок были «тысячи раненых и убитых, в основном женщины и дети», а также рассказывалось о пытках афганских пленников в присутствии советских советников. Узников били ремнями, воздействовали на них электрическим током, погружали в воду и лишали сна. Множество мужчин из городов и деревень просто исчезало, — их либо насильно рекрутировали в армию, либо арестовывали по приказу советского или афганского руководства.

Советский танкист и командир экипажа, сержант Андрей Ванеев рассказывал, как ему дали приказ открыть огонь по афганской деревне: «Причиной послужило то, что в одном доме горел огонь. Там не было никаких моджахедов. Эта деревня находилась слишком близко от наших позиций. Сделано это было лишь для того, чтобы напугать население и показать начальству свое служебное рвение. Вот почему я дезертировал».

Я помню, как американский конгрессмен Роберт Дорнан на одном из заседаний в Вашингтоне в феврале 1981 года отметил, что «каждый грех, совершенный или якобы совершенный Соединенными Штатами во Вьетнаме, был умножен в сотни раз советскими войсками в Афганистане. Я никогда не пытался оправдать лейтенанта Колли. Я полностью согласен с военным трибуналом, вынесшим ему приговор. Я даже считаю, что он легко отделался. Но в Афганистане есть советские офицеры, которые каждый день устраивают резню подобную той, что случилась в деревне Май Лай».

Мой интерес к моджахедам возрос после того, как я познакомился с Саидом Ахмадом Гайлани, лидером Национального исламского фронта Афганистана (НИ-ФА), одной из наименее экстремистских группировок. Я встречался с ним несколько раз в 1980 году, и он убеждал меня, что Западу следует больше — помогать людям, участвующим в этой борьбе Давида с Голиафом — нескольких плохо вооруженных племен против могучей Советской Армии. Дипломатических и экономических шагов Картера просто недостаточно. Чтобы остановить советских лидеров и их амбициозную внешнюю политику, приходится проливать кровь.

Гайлани рассказывал мне про моджахедов: «Они сражаются буквально голыми руками. Их жены и дети бежали в Пакистан. Они испытывают страшные трудности, на них с вертолетов сбрасывают напалмовые бомбы; у них нет ракет против вертолетов, они беззащитны, им никто не оказывает помощи, не считая нескольких долларов, пожертвованных Западом или исламским миром в виде благотворительности. Одному Богу известно, как они умудряются продолжать борьбу».

Он описал мне, как происходили советские воздушные налеты на деревни, как кружились вертолеты, а люди разбегались врассыпную, словно полевые мыши от ястреба. Вертолеты же обстреливали ракетами любой движущийся предмет, все, что подавало признаки жизни или росло, любое строение, любой объект, связанный с возможным присутствием человека. Они выжигали землю, загоняя людей в города, находящиеся под контролем советских войск, чтобы их можно было зарегистрировать, а затем записать в афганскую армию.

Он предсказывал, что если Запад ничего не предпримет, то афганцы примут любую идеологию, лишь бы не видеть, как у них на глазах убивают их детей. Моджахедам придется сдаться из-за нехватки элементарных средств к существованию, и в этом случае суровая необходимость и разочарование в Западе заставят их помогать СССР продвигаться к нефтяным месторождениям Персидского залива и Индийскому океану. Они станут наемниками Кремля, как это случилось с кубинцами, только будут действовать более эффективно, так как воинственность является традиционной чертой афганца.

«Афганистан? Пустая затея». Таков был ответ одного из французских представителей в Европарламенте, когда я летом 1980 года в Брюсселе попытался поднять этот вопрос. Казалось, эта точка зрения преобладает, и ни у кого не хватает духа на борьбу с Советами. В газете «Таймс»[68] Жерар Чейланд назвал афганское движение сопротивления «одним из самых слабых в мире», из-за нехватки новых идей и революционной структуры. Автор, очевидно не понимал, что это традиционное движение опирается на чрезвычайно прочную основу — одну из великих мировых религий.

В ожидании мистера Рейгана

В это время борьба за Белый дом была в полном разгаре. Президентские выборы должны были состояться в ноябре 1980 года в атмосфере общей уверенности в том, что Картер слишком мягко относится к советской политике. Рональд Рейган пообещал в корне изменить отношение к русским, и его советники были рады пообщаться со мной на эту тему. Например, советник по вопросам безопасности Ричард Аллен в то лето подтвердил, что (насколько ему известно) Картер и его кабинет не предприняли ничего существенного, чтобы дать отпор советской оккупации. 26 августа высокопоставленная сотрудница госдепартамента США Джейн Кун охотно рассказала мне о 44 миллионах долларов, которые правительство выделило в помощь афганским беженцам, но когда я спросил ее о помощи моджахедам, она ответила: «Мне бы не хотелось это комментировать».

Представитель Белого дома Том Торнтон сказал мне: «Мы всегда занимаем такую позицию по вопросам, касающимся секретной деятельности. Если вы отрицаете проведение одной операции, вы должны отрицать существование всех остальных. Поэтому мы никогда не подтверждаем и не опровергаем». Британский МИД тоже давал двусмысленные ответы: «Кажется, помощь поступает, но оглашение ее источников вряд ли поможет афганскому народу».

Западные правительства не хотели открыто оказывать поддержку моджахедам. Я был не согласен с таким подходом, и официальные лица не раз разъясняли мне свою политику. Они боялись, что Кремль выставит моджахедов марионетками США, а свою оккупацию — конфликтом сверхдержав, войной между законным правительством и «бандитами». В таком случае Запад мог потерять дипломатическую поддержку «третьего мира» по этому вопросу, а также активную поддержку Египта и Саудовской Аравии.

Их также беспокоило, что серьезная помощь афганским союзникам может повлиять на стабильность в Пакистане, через который должна была бы идти вся помощь. Они боялись вызвать раздражение СССР, дать ему повод для дальнейших проявлений агрессии, а прямое вмешательство пакистанцев в вооруженные конфликты с советской армией могло послужить именно таким поводом. Сторонники Рейгана считали подобные страхи вполне обоснованными. «Это один из вопросов, которые мы предлагаем срочно рассмотреть, как только придем к власти в январе 1981-го», — сказал мне по телефону Ричард Аллен. Тем, кто желал более активной американской реакции на советскую агрессию, оставалось жить «в ожидании мистера Рейгана».

Я выражал недовольство тем, что Запад так «миндальничает», когда речь заходит о предельно ясном, как мне казалось, деле — помощи борцам за национальное освобождение[69]. В конце концов, когда Советы вмешивались в подобные антиимпериалистические войны, например, в Анголе или в ЮАР, они повсюду трубили о своем вмешательстве и очень им гордились. Кремль не стеснялся открыто заявлять о своей поддержке Африканского национального конгресса в борьбе против апартеида. Мир в целом не возражал против таких действий, а «третий мир» обожал СССР за это. Для