Она особеннотщательно причесалась и накрасилась, надела длинное белое, плотно облегающеешелковое платье и посмотрела на себя в зеркало. У нее было великолепное, идеальносложенное тело, достойное быть запечатленным на обложке любого из модныхжурналов. Образ, глянувший на нее из серебристой зеркальной глубины, можно былосмело назвать маленьким шедевром.

Моретта отодвинулаштору на окне своей комнаты и поглядела на квартирку над гаражом. Она былатемна и казалась необитаемой. Но Мария была там и сейчас, конечно, смотрела вее сторону. У Моретты сжалось сердце при мысли о подруге, вынужденной сидеть втемноте и в одиночестве, наедине со своими печальными мыслями. Ситуация, что иговорить, малоприятная даже для нее самой, привыкшей жить ложью, компромиссами,сделками с совестью. Мария не заслуживала подобного обращения. С другойстороны, сегодняшняя вечеринка свалилась на Моретту как снег на голову в тотсамый момент, когда она ничего особенного не ожидала и занималась в конторесвоими обычными заявками: одна девушка для коммерсанта из Монако, группасопровождения для двух прославленных хирургов, приехавших в Италию на конгресси остановившихся в «Бальони». И тут вдруг поступил телефонный звонок отДжанфранко Фантини, секретаря видного политического деятеля.

— Мы заедем ктебе поужинать пораньше вечером, договорились? — спросил он.

— Скольковас?

— Я, мойначальник и еще один гость.

— Важнаяшишка?

— Министр.Сама понимаешь.

— Сделаю все,что смогу. Как всегда.

— На этот разпридется тебе попотеть, — предупредил секретарь.

Мореттанасторожилась.

— Не морочьмне голову, Джанфранко, говори прямо.

— Министр непридерживается гетеросексуальной ориентации.

— Где ж тыраньше был? И где прикажешь искать «голубка» прямо на сегодняшний вечер?

— Ну, милаямоя, уж если ты этого не знаешь… Боюсь, я ничем не смогу тебе помочь.

— Нет чтобывыдался хоть один спокойный денек, — возмутилась Моретта. — Ладно,увидимся вечером, — вздохнула она, примирившись с судьбой.

— Да, ипоследнее: где угодно достань засахаренные фиалки и каштаны для министра. Он ихочень любит, — добавил секретарь перед тем, как повесить трубку.

Моретте пришлосьосновательно покрутить телефонный диск, прежде чем она сумела найти нужныхлюдей, свободных в этот вечер.

Она в последнийраз посмотрелась в зеркало. Все было готово. Не хватало только гостей исопровождающих. Для нее самой единственным приятным моментом на предстоящийвечер была встреча с Джанфранко, вежливым, симпатичным, образованным парнем.Она спустилась на первый этаж и прошла на кухню. Там хлопотала Челина.

— Синьорасегодня вечером очень красивая, — заметила служанка.

— Ты хочешьсказать, что в другие вечера я уродина?

— Нет, я хочусказать, сегодня синьора особенно красивая, — польстила служанка, одаривее восхищенным взглядом.

— Тебе порадомой, — напомнила хозяйка.

— Я хотелаприготовить что-нибудь на ужин вашей подруге. Подумать только: одна, в темноте,без горячего! — принялась оправдываться Челина, считавшая сытную и горячуюпищу основополагающим элементом бытия.

— Пахнетвкусно. По-моему, все уже готово, — заметила Моретта.

— Это правдаочень вкусный соус. Вам бы понравилось.

— Иди домой,Челина, я сама все закончу.

— Ладно,пойду, — улыбнулась служанка.

Отнеся ужин Марии,Моретта вернулась в комнаты гостей и проверила записывающую аппаратуру. Оназнала, что совершает ошибку, принимая эти меры предосторожности, но разве всяее жизнь не была ошибкой? Она научилась никому не верить и защищаться всемивозможными средствами.

Единственнымчеловеком, которому она доверяла, была Челина. Служанка относилась к ней собожанием, а главное, при своих ограниченных умственных способностях незадавала Моретте лишних вопросов. Девушка еще раз отогнула край шторы и опять посмотрелатуда, где была квартирка Марии. Там было темно и тихо.

* * *

Мария чувствоваласебя вовсе не так плохо, как представлялось Моретте. Она была скорее возбужденамножеством свалившихся на нее новых впечатлений. Ей очень понравилсяприготовленный Челиной ужин, который Моретта принесла ей на подносе. Она сбольшим аппетитом съела и «перышки» [27]в томатном соусе, и паровую телятину, а затем уселась в кресло у окна вгостиной, наблюдая за освещенным садом. Это было настоящее зрелище, как в кино.Приятно было думать, что она может все видеть, сама оставаясь невидимой.Спектакль начался с прибытием голубой малолитражки. Машина обогнула виллу иостановилась возле гаража, прямо у нее под окном.

Из малолитражкивышли трое: две женщины и мужчина. Они были молоды, хорошо одеты и веселы.Молодой человек, высокий и светловолосый, обнял за талию обеих девушек, и они,перебрасываясь шутками и смеясь, все вместе направились ко входу. Мореттавстретила их на крыльце. Они весело поздоровались и скрылись в доме.

— Конецпервого действия, — тихо сказала Мария.

Пока ничегоособенно волнующего не произошло, но мало ли что еще могло случиться! Всенеобходимые компоненты кровавой драмы были налицо: ночь, пустынный сад,призрачные ветви деревьев, загадочная вилла, таинственные гости. Мария не моглавидеть того, что происходило за освещенными окнами: тяжелые шторы были плотнозадернуты. Но воображение у нее разыгралось, и она с минуты на минуту ожидалауслышать в ночной тишине душераздирающий крик. При мысли об этом крике, повисшемв воздухе, ей стало не по себе. Вскоре подъехала еще одна машина, на этот разкуда более роскошная и большая, настоящий лимузин. Проехав по дорожке, онаостановилась рядом с малолитражкой, прямо у дверей гаража. Вышли трое мужчин.Прежде чем направиться к вилле, они огляделись по сторонам. Один из них былотносительно молод, с модной прической, второй, настоящий великан, был лыс, ондвигался легко и ловко. На третьем была шляпа, на вид он казался довольнотощим, походка у него была какая-то скованная. Они прошли под фонарем, и в этотсамый момент третий поднял голову. Мария хорошо рассмотрела его лицо, у неевозникло ощущение, что она уже видела этого человека раньше. Ну да, она виделаэто лицо много раз по телевизору и на фотографиях в газетах. Очень известныйполитический деятель.

— Чертпобери, — пробормотала она в полном замешательстве. Моретта и вправдувращалась в высшем свете. Мария покинула свой наблюдательный пост у окна иукрылась в постели. Хватит с нее, насмотрелась. Пожалуй, она увидела даже слишкоммного и больше ничего не хотела ни видеть, ни знать. Она надеялась, что сможетзаснуть, но сон все не шел, в голове неотвязно теснились мрачные мысли. Онабеспокойно ворочалась под одеялом с боку на бок, мучаясь чужим стыдом, откоторого никак не могла избавиться.