Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, Иван Лукьяныч, спасибо. Меня дома ждут. С Вашего позволения я пошла, — тактично ответила Вероника Никаноровна без тени улыбки на безукоризненно чистом лице и направилась к двери.
— Спасибо. До завтра. Не забудьте захлопнуть на замок дверь приемной. Чао, бьёнда! — сказал ей вслед академик.
Бубрынёв и Чаплия уже почти опустошили бутылку дорогого «Камю» и с аппетитом уплетали сырокопченую колбасу, швейцарский сыр, буженину и бутерброды с красной икрой. Калинич сидел и наблюдал за начальством, отпив из своей рюмки не более двух глотков и скромно жуя небольшой бутербродик. Всякий раз, когда раскрасневшийся Чаплия пытался дополнить его рюмку, он накрывал ее ладонью и отодвигал в сторону.
Говорили о том, о сем, о гастролях зарубежных артистов, о компакт-дисках с последними фильмами, об опере.
— Да наш оперный театр ничуть не хуже Большого, уверяю вас, — говорил Бубрынёв, высасывая сок из дольки лимона после очередной порции коньяка. — Артисты у нас классные. Марка только, этикетка не та! Но ничего, все придет со временем. Нужны лишь средства на раскручивание наших талантов, а их-то пока что очень и очень мало. К великому сожалению. Но город наш с будущим. С хорошим будущим. Промышленный потенциал — дай Бог каждому. Наука и образование у нас вообще самого высокого уровня. Только делать деньги наше руководство пока еще не научилось. Но ничего, новый губернатор свое дело знает, уверяю вас. Молодой, энергичный, а нюх на перспективные дела у него — собачий.
— Иван Лукьяныч, а проектировщики у нас тоже на высоте, верно? — вклинился было Чаплия.
— Не перебивай! Все скажу, погоди. Так вот, губернатор теперь у нас — деловой человек. По всем статьям деловой, говорю…
«И на кой хрен они меня пригласили? Слушать их пьяные разговоры? Как долго это еще продлится? Час? Два? А может, вежливо извиниться, да и уйти, сославшись на семейные обстоятельства или на самочувствие? На что лучше?» — думал Калинич, наблюдая, как начальники поглощают остаток коньяка.
Бубрынёв достал из бара еще одну бутылку. «Мартель» — отметил про себя Калинич. «Хватит, пора улучить момент, чтобы смотаться. Пусть сами пьют, и разглагольствуют пусть сами, а мне в этой компании делать нечего, тем более сейчас, когда у них уже языки заплетаются», — подумал Калинич. И Бубрынёв словно прочел его мысли. — Что-то наш Леонид Палыч заскучал! К рюмочке почти не притрагивается, не ест ничего. Что так, Леонид Палыч, а?
«Вот он, удачный момент, чтобы улизнуть. Надо его не упустить», — подумал Калинич, а вслух сказал:
— Благодарю Вас, Иван Лукьяныч. Не могу я больше. Возраст уже не тот, здоровье оставляет желать лучшего…
— Ну, что Вы, дорогой Вы наш Леонид Палыч! Возраст у Вас еще, как говорит мой отец, почти что юный. У Вас еще впереди творческой жизни лет пятнадцать, не меньше. А здоровье — поправим. Пошлем Вас в какой-нибудь «крутой» санаторий — бесплатную путевочку организуем, врачей пригласим именитых. И будете еще не один срок у нас трудиться. А пока главное лекарство — коньячок. После натуральных французских коньяков похмелья не бывает — уж Вы мне поверьте. Кардиологи рекомендуют настоящий коньяк как лечебное средство. Вы «Мартель» пробовали? — Не приходилось как-то, — смущенно ответил Калинич.
— Вот и попробуйте! Только «Камю» допейте, пожалуйста. Не выливать ведь добро такое, — смеясь, сказал Бубрынёв, распечатывая вторую бутылку.
— Нет, нет, с меня достаточно. Сегодня я неважно себя чувствую. Не забывайте все же, что мне уже пятьдесят восемь. Пенсионный возраст стучится в дверь. Я, наверное, пойду, а вы тут сами без меня, я думаю, решите все вопросы, которые Иван Лукьяныч на этот вечер наметил, — вставая из-за стола, сказал Калинич.
— Да что Вы! Что Вы, Леонид Палыч! — Бубрынёв схватил Калинича за локоть, пытаясь усадить обратно в кресло.
— Леонид Палыч, не спешите, пожалуйста, — вмешался Чаплия. — Сейчас кофейку попьем, поговорим о том, о сем. О деле, в том числе.
Будучи не в силах устоять против натиска двух начальников, Калинич снова опустился в кресло. Но рюмку с коньяком отодвинул. Бубрынёв тут же перелил ее содержимое в свою.
— Не пропадать же добру, — смеясь, сказал он и наполнил ее из только что распечатанной бутылки. — Я все же хочу, чтоб Вы «Мартель» попробовали.
Бубрынёв и Чаплия выпили, а Калинич чуть отхлебнул и поставил рюмку.
— Так вот, — пережевывая ароматную кружалку сырокопченой колбасы, продолжил разговор Бубрынёв. — Я оставил вас обоих после совещания, чтоб обсудить актуальный вопрос.
Генеральный замолчал и положил в рот ломтик душистой ветчины. Не прекращая жевать, он посмотрел сначала на Калинича, потом на Сергея Михалыча и, сделав очередной глоток коньяка, налил всем кофе в чашки, заблаговременно приготовленные заботливой рукой Вероники Никаноровны.
— Сахар, сгущенное молоко, коньяк добавляйте сами по вкусу, — продолжил академик, дегустируя уже немного остывший, но еще не успевший потерять аромат напиток. — Сергей Михалыч, что ты можешь сказать насчет этого приказа министра?
Чаплия как будто ждал этого вопроса. Он оживился и незамедлительно высказался:
— Я давно мечтал о том, чтобы у нас велись поисковые работы. Вот только направления поиска никак не мог нащупать.
— Давно мечтал! — передразнил его академик, доливая себе в кофе солидную порцию коньяка. — Да какой ученый о такой благодати не мечтает! А нащупать актуальное, при этом нетривиальное направление, да чтоб оно еще и выход дало весомый — это особый нюх надо иметь. Не каждого Господь Бог наградил таким нюхом, не каждого… Работать, когда все ясно: и что делать, и как, и для чего — это, Михалыч, не сложно. Это уже не наука, а ремесло. Тут только руки нужны, крепкая задница да квалификация, а талант ученого тут уже не обязателен. Я вот тоже мечтал о том, чтобы у нас в институте поиск велся. И не только мечтал, но еще и действовал в этом направлении. И, как видите, не безрезультатно — убедил министра, и этот приказ тому свидетельство. Мечтал я и о том, чтобы поисковые работы вели у нас наиболее талантливые ученые. Я хотел бы, чтобы талантливый ученый, который возглавит этот поиск, не занимался бы администрированием, хозяйством, финансами, снабжением и прочей белибердой, без которой, к сожалению, никак нельзя. Этим бы занимался способный зам, чтобы руки у научного руководителя были абсолютно свободны. И зарплату ему я бы назначил в исключительном порядке такую, чтоб он ни в чем не нуждался, и жилье ему выбил бы повышенной комфортности, с личным кабинетом, компьютером, факсом и прочей техникой. Своей персональной машиной
