Эверт сделал так, как она и просила, но вместо того, чтобы «уговаривать, молить и признаваться» принялся целовать ее пальцы – осторожно, легко и… Хищно. Так недобро засверкали его глаза.

– Да, еще когда была в том замке, и вы признавались мне в том, что лю… ой!

Он укусил ее! Сэгхарт поднял к ней лицо, подернул бровями и улыбнулся.

– Продолжайте.

– Любите полногрудых дев, – ответила Лира с досадой. – Будете отрицать и это? Предупреждаю, что в этом случае стукну вас!

Она отвернулась к калитке, рассматривая цветы. Нельзя помогать людям. Они потом стоят на коленях и вместо того, чтобы благодарить – кусаются.

– Сколько вам лет, Марта?

Она вздрогнула в ответ, не подозревая, как соскучилась по своему настоящему имени.

– Мне двадцать семь.

– В своем мире вы замужем? У вас есть дети?

– Нет.

– И не были?

– Нет.

Сэгхарт замер, рассматривая ее. Лира же все поняла по-своему. В этой почти викторианской Англии она уже старуха. Старая дева, которая не сгодилась ни на что! Она сама только что сказала об этом.

– Вы, кстати говоря, можете отказаться, – проговорила она медленно. – Этот жест подходит и для извинений.

– А вы?

Она пожала плечами, а тот подтянул ее к себе поближе.

– Я буду держаться, то и дело прикасаться к глазам платком, попрошу дать мне несколько минут, чтобы собраться. Вы проводите меня до экипажа, а я, очень смущаясь и переживая, вновь попрошу вас, но в этот раз в долг, небольшую сумму, которую обязательно верну, как только устроюсь.

Эверт рассматривает ее с высоты своего гномьего роста.

– С первого дня нашего знакомства у нас все идет наперекосяк.

– Это было позавчера.

– Правда?

Лира кивает, рассматривая его. Ей кажется, что судьба дразнит ее и, подглядывая в щелку, то закрывает, то вновь открывает эту чертову дверь.

– Я попадаю из одной идиотской ситуации в другую, смотрю на вас и вижу не двадцати семилетнюю женщину, а юную Марту... Вы ведь видели себя в зеркало, правда?

Лира не может сдержать смешку.

– О! Поверьте, я видела много больше.

Эверт понимающе кивает, но Лира видит, что он вновь улыбается. Разумеется, никто не думает над этой стороной попаданства. Вах-вах! Кудах-тах-тах! Новый мир! Магия! Смотри дирижабль! Ну-да… Ну-да…

– Я чувствую себя престранно рядом с вами, – признался мужчина и вновь поцеловал ее пальцы. – Но это не давало мне права забыть о том, кто вы есть на самом деле.

Лира поняла его. Ею овладело смущение и некое чувство неловкости. На нее еще никогда не смотрели вот так: потрясено, проникновенно и нежно.

– Благодарю вас за то, что вы выручаете меня и помогаете справиться с моим родственником.

Лира испытала очередной приступ разочарования, но граф исправился.

– Спрошу вас еще раз: вы выйдите за меня?

Она наклонила голову сначала в одну, затем в другую сторону. Лира смеялась, граф ждал, но бросил укоряющее:

– Марта...

Ее уже в третий раз зовут замуж. Один и тот же мужчина, который умудряется быть милым и невыносимым одновременно.

– Да.

Эверт не спешил вставать с колен вот так сразу.

– Сейчас я поднимусь и вместо того, чтобы обнять… Вы позволите поцеловать вас? Чтобы Карл и все остальные действительно поверили нам.

Эверт вновь все испортил. Все было неидеально, но едва забрезжившая романтика превратилась нечто невнятное и маловразумительное. Кажется, что так было в прошлый раз. В кабинете. Он был так мил, а потом заговорил тоном хорошо выдрессированного аристократа и бюрократа.

– Готовы?

– Нет…

Несмотря на это, Эверт Байкхот Эверт поднялся с колен, привлек ее к себе и, склонившись к ее лицу, прижался к губам в самом целомудренном поцелуе в мире. Ее губы были мягкими, очень горячими и только.

– Разошлись?

Лира не смогла сдержаться и все же отвернулась от него, бросив взгляд на опустевшее крылечко. Она не верила, что все получилось вот так просто. Также как не могла взять в толк – откуда столько разочарования? Это должен был быть жест. Притворство. Все так и получилось.

– Решили не смущать вас, – раздалось рядом с какой-то задумчивостью.

– Все равно как-то все слишком просто, – озвучила она часть своих мыслей, – я думала, что цирк продолжится.

Граф нашел ее руку и сжал пальцы в приободряющем жесте, но едва ли она обратила на это внимание. Лира настраивала себя на то, что ей надо прекращать думать о всякой чуши и ждать чего бы то ни было.

– Они ждут нас в доме, – ответили рядом голосом, лишенным какого-либо веселья. – Не спешите расслабляться вот так скоро.

Она кивнула и сделала шаг вперед.

– Надеюсь без хлеба, соли, рушника и икон?

Эверт не ответил на этот вопрос, а задал свой.

– Марта?

– Мм?..

– Можно вас на минуту?

Ей не хотелось оставаться на месте и десяти секунд. Кажется, что она покачала головой. Уж лучше окунуться в бедлам, чем две лишние минуты ощущать это неловкое чувство.

– Хотите знать, что такое иконы и причем тут полотенце?

– Нет.

Граф все же повернул ее к себе.

– У меня нет ни беседки, ни розария.

Лира не понимала чего-то. Все стало отдавать изрядной долей сюрра.

– Еще немножко и мне вновь покажется, что я сплю.

Эверт покачал головой, дотрагиваясь до ее щеки в легком движении пальцев. Что до Лиры, то ее захватили его глаза, такие темные и завораживающие, с блуждающей в них искрой темного света. Его дыхание касалось ее лица и губ, щекотало их и тревожило сознание. Из груди чернокнижника вырвался тяжелый вздох.

– Безумие, – проговорил Эверт прямо ей в губы, прежде чем коснуться их. – Самое настоящее безумие.

Мужчина, напротив, прижимающий ее к себе одной рукой и поглаживающий лицо другой наконец поцеловал ее, смяв губы в жарком, таком сердитом и исступленном поцелуе. Его губы прикасались к ней еще и еще, с каждым разом все настойчивее, задерживаясь и облизывая их; горячие руки блуждали по телу, спине и лопаткам, соскальзывали на поясницу, прижимая к себе с силой, согревая тело и даря потрясающе сильные ощущения.

– Марта!.. – услышала она где-то на задворках сознания.

Она прильнула к нему еще ближе, не дав ему отстраниться, провела по колючей щеке ладонью, скользнула пальцами в волосы и притянула к себе, отвечая на поцелуй и позволяя сделать его более проникновенным и страстным.