– Милорд?

Граф покривил губами, а она вспомнила про то, как тот поправлял ее и просил называть по имени. Было поздно исправляться, а она чувствовала, что это надо сделать, если она хочет человеческого отношения к себе и своим чувствам.

– На днях я планирую представить вас королю и двору. Позаботьтесь о том, чтобы к этому времени были готовы наряды, шпильки, банты, туфли. Ну и прочие, такие важные для женщин вещи.

Она кивнула, едва ли обратив внимание на его последнюю фразу. Женщинам важно, как они выглядят и глупо отрицать, также, как и спорить с этим.

– Жду вас в столовой, графиня.

К тому времени, когда Лира спустилась в гостиную, облаченная в белую блузу и простую черную юбку сэгхарта уже и след простыл. Тикали часы, остывал кофейник, заветривалась каша, растаяло сливочное масло, отражая в своей блестящей пленке едва видимое движение кристаллов люстры над столом.

– Ми-лорд! Просил! Не ждать! Его!

Лира улыбнулась, возгласу слуги, кивнула, присела, ковырнула овсяную кашу, да и встала из-за стола. Есть в одиночестве не хотелось.

– Это все?

– Да!

– Никакого послания? Записок?

Северик отрицательно качал головой, да не выпускал ее из виду. Стало даже как-то непосебе, но потом Лира вспомнила про «странность» Марты и вроде как успокоилась, прошлась вдоль шкафов, посмотрела на странные и совсем незнакомые ей приборы, тикающие, двигающиеся, с поднимающимися в них мутными и яркими жидкостями, да обернулась к слуге.

– Проводите меня на кухню, пожалуйста.

Северик склонил голову и протянул руку в сторону выхода. Лира шла впереди, вдыхала все более усиливающийся запах жареного лука и рассматривала все более часто попадающиеся растения в коридоре. Судя по всему, они играли роль фильтров, а может кто-то просто любил лиственницу.

– Северик! – грохотнула Кики, вместе брошенной на стол крышкой. – Ну как?

– Никак, – ответила она за него. – Милорд уехал.

Кухня поразила ее не столько своими масштабами, сколько убранством: варочными поверхностями, духовыми шкафами, столами присыпанными мукой, заставленными мисками с овощами и выглядывающими из них окороками. В самой ее глубине «грустил» рот камина. Черный его зев был заставлен ведьмиными котлами, ведрами, над ним самим висели пучки сухоцветов, венички приправ, гроздья лука и связки молодой моркови. Под самым потолком кто-то развесил корзины, да убрал подальше черные от золы кочерги, да совки. Все время от времени исчезало под то и дело появляющимся паром, искрами от переставляемых и двигаемых сковородок.

– Марта?!

Кики возникла перед ее взором внезапно, словно белое пятно, уперла руки в боки и загородила проход к единственному свободному столу с самыми разнообразными стульями и табуретами вокруг.

– Лесса Кики, – Лира улыбнулась. – Спасибо вам, что выручили меня. Иначе бы… Не знаю сколько бы еще я пробыла там.

– Теперь уж не сбежишь!..

Она окинула ее внимательным взором, еще больше насупилась и очень осторожно спросила:

– А что ты забыла здесь, милая?

– Можно я с вами посижу? Чаю попью?

Монике эта идея не понравилась. Она поджала губы.

– Чем тебе столовая не угодила? Красиво там. Вещей много диковинных.

Лира пожала плечами, ощутив, что ей здесь не рады.

– Одиноко там. А тут вы.

Лира искала повод поболтать. Поведение Кики навело ее на мысль, что она знает об этом доме и сэгхарте больше, чем кто бы то ни было. Не каждому станешь прощать такие вольности, будь ты поваром самого Бога.

– Я могла бы помочь?

Повариха замахала руками. Ей очень хорошо удавалась активная жестикуляция. Лира даже отступила, проследив за блеском зажатыми в руках Кики ножа.

– Нееет. Нет! Нет! Не надо! Ты у нас миледи! Почти! Ну да ничего! Свыкнешься! Милорд, знает на что идет! Я все рассказала!

– И что же вы рассказали? – откликнулась она со всей легкостью на которую была способна. – Что я, как слон в посудной лавке и надо бы сто раз подумать?

Она оглянулась назад, в поисках Северика. Несмотря на беззаботный тон, ей стало жутко неприятно: один сбежал, другие шарахаются, третьи обвиняют в государственной измене, а четвертые так и глаза не кажут! Хоть королю в жены просись. Да не возьмет.

– Северик! Поди сюда!

Прапрабабка Лиры – Авдотья Кущинская проявила себя в этом окрике во всей красе: твердо, громко и безапелляционно. Мама рассказывала, что та была именно такой, дожила до глубокой-преглубокой старости и до конца воспитывала свою тихую и непутевую дочь. У которой уже и дети были, а то и внуки.

– Марта?

– Миледи.

Надо что-то менять раз уж она здесь. Не важно какой была та Марта. Сейчас здесь Лира, у нее контракт с сомнительными пунктами, новая жизнь и положение.

– Отведите меня в мою бывшую комнату.

– Над!!!

Лира вздрогнула от этого гарканья, но только сделала вздох поглубже. Надо что-то делать с этим. Но что? Привыкать и мириться с заложенностью в ушах.

– Колясочной!

– Отведи меня в мою бывшую комнату!

Она не станет шнырять по дому, таиться и делать вид, что все знает. Она не виновата в конце-то концов, что попала сюда не целиком, а памятью и душой москвички Лиры. Зовется Мартой Кауч и этого достаточно.

– Вот!

Частые двери в хозяйственной части дома. Скудное освещение. Сильные ароматы кухни, менее заметные конюшни и машинного масла. Ее бывшая комната оказалась маленькой и узкой, с такой же кроватью, едва прикрытой вязанными покрывалом.

– Дорогу обратно я найду самостоятельно.

Северик сверкнул глазами, щелкнул каблуками и исчез. Наверняка, пошел делиться новостями со своей главной союзницей – Кики.

– Что тут у нас?

«У нас» было скудно. Узкий шкаф демонстрировал практически пустые полки. Две пары бридж, парочка просторных блуз, одно скомканное платье, пяток панталон, жилет и мятый, но слава Богу чистый передник – вот и все скромное приданное. Обувь под кроватью – сбитые башмаки, высокие и низкие сапоги, три подковы, да вырезанные, плетенные, матерчатые, собранные из железного хлама лошадки на подоконнике.

– О, Господи! – проговорила Лира, оперевшись на оконный выступ. – Куда я попала?

В ответ, за окном раздалось конское ржание. Она выглянула в окно, раскрыла ставни, позволив свежему воздуху ворваться и вынести затхлые ароматы, поморщилась запаху навоза, да нырнула обратно, чтобы в следующее мгновение нестись по коридору, в самый его конец, спуститься по лестнице, да рвануть на конюшню.