– А ты хотел вернуться домой, сделать из меня дурачка и преспокойно отправиться спать?! Не выйдет!

Вновь усач погрозил пальцем, но только перед лицом Эверта.

– Не дам тебе жениться на черт знает ком!

– Ты делал это последние два года! – не выдержал Эверт. – Пытался женить на ком-нибудь у кого есть!..

Понеслось! Голос у кавалера Эйнхайма громкий, резонирует в слабом старческом теле, дрожь передается в руки и это потряхивает Лиру. Сэгхарт тоже не полевая ромашка и зычности ему не занимать.

– Но не на дурочке!

– Да. Они все были дурами! Одна еле говорит, другая то и дело бледнеет, краснеет и слова выговорить не может, третья говорит о детях…

Лира даже цокнула. Если она узнает себя в этом списке достоинств, хотя бы на мгновение – ему конец.

– Слушайте, – она перетянула внимание на себя. – Если вы все знали, то почему бы просто не спросить меня об этом в лоб?

Лира убрала руки со своих плеч. Прикосновения буйного старца было неприятным – он в отличие от Эверта был прохладным.

– Зачем было орать и сыпать обвинениями?

– Хотел знать как идут дела, – просто объяснил тот и кажется, что удивился. – Убедиться, что Генрих сказал правду, а не поиздевался над бедным стариком.

Эверт набрал в легкие воздуха и очень медленно выдохнул.

– Марта – она всегда была чудной. Могла разнести полдома, забыться, размечтаться… Так что все что произошло в замке далеко не показатель.

Лира подумала обидеться во второй раз, но махнула на это рукой. Ее ожидания не сбылись в полной мере. Все разворачивалось с куда более интересной стороны: несмотря на кое-какие одинаковые с сэгхартом черты у дяди имелось пусть и черное, но чувство юмора.

– Траубе не мог сказать тебе об этом, – выдал Эверт с явным напряжением.

Карл Густав проказливо ухмыльнулся, все еще разглядывая ее и то и дело порываясь взять за руки. Лира качала головой: нет. Нееет! Нет!

– О, Эверт! Ты явно недооцениваешь меня. Я был в этом дворце, когда драгоценная Джослин и Ричард даже не думали о том, чтобы зачать тебя на этот свет.

Лира прикрыла губы пальцами, стараясь сдержать просящуюся на лицо улыбку. Знакомое выражение, чуть-чуть иначе сказанное, но очень знакомое.

– Я знаю каждый его закуток и помню каждого кто служит в нем.

– Ты не пробыл там и дня! Когда я видел тебя в последний раз ты изображал из себя умирающего!

– Ты бы хотел этого?

Граф все-таки поймал ее руку и покрутил на месте. Лира чувствовала себя странно: словно игрушка в магазине кукол. Ее рассматривали, любовались и проверяли работоспособность.

– Я знаю когда нужно притвориться слепым, безумным, глухим и спящим. Слуги они ведь так любят болтать. Да-да! В конце концов, Генрих не стал отпираться. Зачем ему скрывать это? Брак бы в…

– Карл!

По громким окриком Эверта, Карл осекся, улыбнулся ей теперь уже теплой улыбкой.

– Я увидел совсем другую Марту и смог убедиться в том, как она успела привяза…

– Милорд! – Лира воспользовалась своим право перебить его. – Рада, что мы станем родственниками!

Она сама обняла его и просто попросила:

– Пожалуйста, молчите, – она прижала его к себе посильнее, добавив, – не портите ничего, прошу вас.

Происходящее перестало забавлять ее. Лира почувствовала, что что-то проскользнуло мимо нее.

– Северик!!! Эверт, верни слуг!

Холл вновь начал наполняться народом. Появилась насупленная Кики и все такой же важный Северик. Ее заставили выпить брусничной водки и закусить сладкими ягодами.

– В горечи и в сладости, дети мои, – промолвил граф, смахнув скупую мужскую слезу. – В горечи и радости.

Все закончилось, когда их поставили друг напротив друга, повязали шарф и стали ждать поцелуя. Лира покачала головой, глядя на Эверта. Он не выглядел взбешенным: сэгхарт ждал, его глаза улыбались мрачным блеском. Возникло странное ощущение, что ее загнали в ловушку, заставив считать, что лучше просто и быть не может.

– Ты пожалеешь об этом, – проговорила она сладко, прежде чем коснуться его губ своими.

Сватовство или благословение закончились также неожиданно, как и начались. Пропали слуги, смолки поздравления, унесли водку и пустые миски из-под кисло-сладких и таких терпких ягод. Лира освободилась из оков шарфа и убрала руки Эверта со своей талии. Спектаклей на сегодня более чем достаточно.

– Марта?

Лира не откликнулась. Она побрела в столовую, в одно мгновение почувствовав себя ужасно вымотанной. У нее не осталось сил ни обижаться, ни спрашивать что-либо. Хотелось есть, выпить чашку чая и просто посидеть, желательно, чтобы это случилось в одиночестве и с книжкой в руках. Ее чаяньям не суждено было сбыться у нее не было книги, механизмы в шкафах затикали, стали издавать щелкающие звуки, а некоторые и вовсе испускать какое-то слабое пение вдобавок ко всему за ней увязался сэгхарт.

– Я должен объясниться.

Раздалось позади с тихо щелкнувшей дверью.

– Не надо.

Стол уже прибрали. Не осталось ничего, чем можно было заморить червячка. Поэтому она развернулась и направилась обратно, избегая смотреть на Эверта. Стоит только начать идти на поводу у разумности и ее будет не остановить. Определенно, сейчас не тот момент, когда Лира хочет поступать трезво.

– Я увидела достаточно, чтобы понять все самостоятельно.

Она обернулась, окинула его взглядом и попыталась отодвинуть его от двери. Ей это не удалось. Сэгхарт как будто бы пустил корни. Оставалась вторая дверь, но Лира не уверена в том, что она открыта, также, как и в том куда приведут ее эти коридоры, но все же она ринулась к ней, взялась за ручки и охнула. Эверт появился прямо перед ней, опередив ее на доли мгновения, заставил попятиться и закрыл за собой дверь.

– Выслушайте меня!..

Чернокнижник держал ее за плечи, пытался заглянуть в лицо, но Лира упорно смотрела на его грудь, остатки платка и ярко поблескивающую в нем брошь.

– Я уже!..

Она не сопротивлялась, позволяла держать за плечи и даже встряхивать, но лица не поднимала.

– Могу я просить у вас дать мне возможность побыть одной? Хочу обдумать все и успокоиться.

Эверт, судя по всему, решил сделать все и сразу.

– Я должен извиниться за то, что произошло.

Он только и делает что извиняется. Ей не нужны это все. Вместо того, чтобы увидеть новый мир или показать его, ее подсаживают на эмоциональные качели и заставляют ощущать пешкой в какой-то игре.

– Считайте, что вы уже сделали это, – проговорила она холодно, в точности скопировав интонации родного отца. – Всё?