ли мне продолжать сидеть или я должна встать? Следует ли мне дождаться, пока Колетт сама скажет, что мы будем делать дальше, или же она продолжит разговор с дочерью? А может, она собирается беседовать с нами – мной, Паулиной и Фредди, – а чашка с напитком тем временем так и будет стоять на столе?

Минута проходит за минутой. Какао в чашке ясно остывает.

Колетт сбрасывает на пол тапочки и подбирает босые ноги под себя, упершись ими в перекладину стула. А затем спрашивает:

– Ну и как вам платье?

Ее вопрос разом возвращает меня к действительности:

– Я от него просто без ума. Оно роскошное.

Накануне вечером, вернувшись домой, я спрятала платье в одном из укромных уголков нашей с Джонатаном квартиры. Вместе с портпледом платье оказалось довольно увесистым, и везти его в метро, а затем тащить по Восточной Девятой улице оказалось нелегким делом, но я справилась. Тесный платяной шкаф оказался набитым до отказа нашими с Джонатаном вещами, и я решила не запихивать в него дизайнерское платье, а повесить его на свободный крючок на стене. Джонатан, увидев на упаковке ярлык магазина «Бергдорф Гудман», поднял брови, но ничего не сказал.

– Завтра вечером Алекс собирает небольшую вечеринку, – говорит Колетт. – Мы сто лет никого сюда не приглашали и, конечно же, давным-давно не устраивали таких званых обедов, как когда-то раньше. Помните, Паулина? – Задав вопрос, миссис Бэрд, однако, не ждет, пока домработница на него ответит, и продолжает: – Но после вчерашнего Алекс пригрозил все отменить. Он сказал, что не уверен, что я справлюсь.

В последней фразе Колетт я слышу тень издевки.

– Я хочу, чтобы вы к нам присоединились, – заявляет Колетт, обращаясь ко мне. Боковым зрением я вижу, как Паулина раскрывает рот, явно собираясь выразить протест против плана хозяйки. Та, однако, не обращает на это внимания. – Вы можете выступить в качестве нашей гостьи. Кстати, это отличная возможность надеть ваше новое платье: куда еще вы могли бы в нем пойти? Вы сможете все время находиться рядом со мной, Алекс не возражает. Будет так здорово, если мы с вами на вечеринке будем вместе!

Меня терзают сомнения. Да, я бы очень хотела получить возможность надеть мое новое платье. Я заранее предвкушаю, каким удовольствием для меня будет увидеть платья других участниц вечеринки – от Валентино, от Эли Сааб, а также платье самой Колетт (интересно, какой именно из своих нарядов она выберет). И, конечно же, мне было бы исключительно интересно посмотреть, как будет выглядеть дом Бэрдов, украшенный к званому мероприятию. Но завтра суббота, а Стивен ни разу ни словом не упоминал о моей работе по субботам. И потом, что подумают гости? За кого они меня примут? Не может же Колетт сказать им, что я няня.

Алекс и Стивен на это не пойдут.

– Ну, пожалуйста, скажите, что вы придете. Вы можете приехать прямо к началу вечеринки в вашем новом платье. – Темп речи Колетт ускоряется: – Или нет, лучше приезжайте пораньше. Мы вместе подготовимся, приведем себя в порядок. Я сделаю вам прическу. Мы можем вместе накраситься, и вы поможете мне выбрать платье.

Глаза Колетт светятся радостным возбуждением. Я все еще не могу решиться. Что все-таки скажет муж Колетт? Интересно, а другие няни посещали вечеринки, устраиваемые Бэрдами?

Я смотрю на Паулину в надежде, что она вмешается в разговор и уговорит Колетт отказаться от ее безумного предложения. Мы не можем допустить, чтобы миссис Бэрд всерьез увлеклась своим планом – ведь ответ в конечном итоге действительно может быть отрицательным. Но Паулина не произносит ни слова, а по прошествии еще нескольких секунд едва заметно кивает.

Я моргаю, и Колетт, увидев это, тут же интересуется:

– Это значит «да»?

– Я не знаю. Наверное…

Колетт, соскользнув со стула, обнимает меня. Она обвивает руками мою шею и, тихонько хихикнув, целует меня в щеку.

– Я так рада, что вы согласились, – говорит она и, взяв мои руки, поглаживает их своими пальцами с безупречным маникюром. – Я знала, что так и будет.

Момент кажется мне немного неловким – наши лица находятся всего в нескольких дюймах друг от друга.

– Когда мы познакомились, я сразу поняла, что в вас есть что-то особенное, – продолжает тем временем Колетт. – Я интуитивно это почувствовала. Мне сразу стало ясно, что мы с вами поладим, что между нами есть какая-то связь. И что у нас есть шанс стать хорошими подругами.

Меня снова удивляет то, что она употребляет слово подруги. Судя по всему, она видит во мне больше чем няню. Мы с ней живем в разных мирах, но Колетт, похоже, оценивает ситуацию по-другому. Видимо, она считает, что мы вполне можем вместе бывать на торжественных мероприятиях и чайных вечеринках, ходить по магазинам, причем не только в универмаг «Бергдорф Гудман». Наверное, она думает, что нам можно, держась за руки, бродить по эксклюзивным лавкам района Сохо.

Тут я снова бросаю взгляд на чашку с шоколадом, где две воздушные зефирки, частично растаяв, медленно тонут в густом коричневом напитке.

Колетт улыбается, словно видит, как ее дочь Пэтти отпивает из чашки еще глоточек.

Глава 23

К моему удивлению, Стивен не звонит мне и не говорит, чтобы я завтра не приходила. Вместо этого он присылает мне сообщение, состоящее из двух строчек: Наденьте платье, которое она купила. Мы скажем всем, что вы ее племянница.

Значит, вот как это будет обыграно.

Впрочем, для того чтобы обдумать все как следует, мне не хватает сосредоточенности. Меня просто распирает от радостного предвкушения, что я смогу надеть платье стоимостью в шесть тысяч долларов на модную вечеринку, которая состоится в доме на Западной Семьдесят восьмой улице.

На особенное выражение моего лица обращает внимание даже Джонатан. Сегодня мы с ним ладим лучше, чем вчера, поскольку вчера поздно вечером нам все же удалось обсудить сложившуюся ситуацию. К тому же сегодня утром я сбегала на улицу и купила для нас обоих рогалики в нашей любимой пекарне. Я попросила положить в них двойную порцию сыра, поскольку знаю, как Джонатан любит, когда сыр плавится и пропитывает тесто. В качестве дополнительной премии я покупаю для моего возлюбленного маффин с черникой, и, когда он его разворачивает, на его лицо возвращается улыбка.

– Я знаю, ты сильная личность, – говорит он, когда я снимаю новое платье с плечиков и встряхиваю. – Теперь у тебя есть эта штука. Но, в конце концов, это моя обязанность – беспокоиться и переживать за тебя. Это понятно?

Надев платье, я разглаживаю