А то ведь как нехорошо получается — вроде он ее в домработницах держит.

Но раз не получается с машиной, то Федору пришлось напрячь память и вспомнить максимально безлюдное и не слишком отдаленное местечко в Подмосковье, непременно с озером и желательно с соснами на берегу…

Трудновыполнимая задача — в летний уик-энд отыскать такое уединенное место… Но Федор методично перебирал в памяти маршруты всех своих пеших походов и таки вспомнил, что есть подходящее озерцо с песчаным пляжиком и романтичным названием Русалочье.

Катя покорно сидела рядом с ним в электричке, даже не спрашивая, куда они едут. Ей было абсолютно все равно.

Федор сам собрал необходимые припасы, сунул в рюкзак Катин купальник и объявил ей, что им надо уехать.

Надо так надо… Катя смотрела в пыльное окно на убегающие назад пригородные платформы и терпеливо сносила душную толкотню.

За полтора часа дороги она не проронила ни слова.

— Сейчас выходим.

— Хорошо…

Вот и весь разговор.

Федор начинал нервничать. Кажется, из его затеи ничего не выйдет. Катя шла следом за ним по тропинке и совсем не обращала внимания на красоты природы.

Русалочье озеро открылось перед ними внезапно, сразу, как только они вышли на крутой обрыв. Оно лежало внизу, словно огромное голубое блюдце. А над ним перевернутой кверху донышком чашкой виднелся купол неба…

Верхушки сосен, растущих на берегу озера, очерчивали идеально ровный круг, в центре которого, словно пенки в густых сливках, плыли облака.

У Федора самого аж дыхание перехватило от восторга, хотя он и не считал себя тонкой натурой, балдеющей от красот природы.

Он покосился на Катю. Она замерла на краю обрыва, глядя перед собой широко распахнутыми глазами…

Они были одного цвета с водой в озере — такой же глубокой голубизны — и Федору показались двумя каплями озера Русалочье…

Он взял Катю за руку и бегом спустился по крутому склону. Песчаная почва осыпалась под ногами, подошвы кроссовок скользили… и последние метры оба путешественника проделали на пятой точке.

Федор шлепнулся на спину, запрокинул голову и шумно перевел дыхание.

— Хорошо, Катюша! Правда?

— Очень… — тихо ответила она.

— А теперь купаться! Быстро! — скомандовал он и стянул с себя футболку и джинсы.

Не дожидаясь Кати, Федор помчался в воду, расплескивая вокруг себя брызги. Он преувеличенно громко ахал и фыркал, слишком шумно всплескивал руками, стараясь показать Кате, как здорово вести активный образ жизни, как приятно плюхнуть разгоряченное, потное тело, измятое в электричке такой же потной ошалевшей толпой, в прохладную голубизну вод…

— Ух ты! Ах! Бр-р!!! — выкрикивал он, нарушая устоявшуюся тишину.

Он не понимал, что его крики и шумное купание — словно фальшивая нота в гармоничной неспешной мелодии… Точно в лирическое скерцо ворвался вопль тамбурина…

Катя поморщилась и зажала руками уши, чтобы не слышать его восторженных ахов и охов.

Вот только настроилась она на эту прекрасную, нетронутую тишину, только зазвучали в унисон струны ее души, как на тебе!

Она поплотнее запахнула теплую кофту и отодвинулась подальше от воды — на мягкую шелковистую травку…

По ней так приятно проводить рукой, она легонько щекочет пальцы, словно живое существо — мохнатенькое и прохладное…

— Иди сюда! Скорее! — крикнул Федор.

Он только что проплыл крупными саженками из одного конца озера в другой и теперь отряхивался, словно крупный породистый пес, рассыпая вокруг себя мельчайшую водную пыль.

Катя отрицательно помотала головой и поджала под себя ноги, на которые попали брызги.

— Ну ведь здорово!

— Не хочу.

— Твой купальник в рюкзаке. Ты можешь переодеться в роще.

— Я так посижу. Не надо меня трогать.

Федор помрачнел.

— Хорошо. Я тебя не трогаю, — буркнул он и вновь поплыл прочь, мерно взмахивая длинными жилистыми руками.

Из конца в конец озера: раз, другой… десятый… Он словно нарочно изматывал себя, чтобы вместе с потом вышли из него злость и разочарование.

Обида понемногу утихла, Федор устал и подплыл к берегу.

Катя лежала на траве, раскинув руки, и смотрела в небо.

«Облака похожи на кусочки ваты… Нет, скорее на пух из маминой подушки… Странно думать, что там, куда я сейчас смотрю, нет конца… Трудно представить себе, что значит бесконечность.

Если я сейчас поднимусь в небо и полечу вперед, то буду лететь долго-долго, пока не умру от старости, а никуда так и не прилечу… И возможно, весь мой путь, длиною в жизнь, окажется лишь тысячной долей одного микрона…

Непонятно, почему меня так притягивает к себе небо? Казалось бы, рожденную под знаком Рыб должно тянуть к воде… А мне противно даже дотронуться до нее… Может, причиной тому название озера? Русалочье… Как будто в нем утонула Русалка… Оборвала свою жизнь, отчаявшись добиться взаимной любви…

Но она не в пену морскую превратилась, а в эти летящие облака…»

— … Ух, я проголодался! Сейчас бы съел целого вола! — бодренько сказал Федор, крепко растираясь полотенцем.

Катя оглянулась и развела руками, будто поискала этого самого вола и не обнаружила…

Федор расстелил на траве плед, выложил на него бутерброды с ветчиной, зелень, помидоры и маленькие крепенькие малосольные огурчики. Он захватил несколько баночек «Кока-колы» и пару банок пива.

— Ты что будешь? — спросил он у Кати. — Есть «Холстен», еще холодненький…

— «Холстен»? — переспросила она с каким-то страхом. — Нет-нет, я его не пью…

И в сознании сразу промелькнула мысль о том, что пиво лучше оставить Диме… Он его так любит…

— Как хочешь, — буркнул Федор.

Он быстро насытился, не обращая больше внимания на Катю, и растянулся во весь рост на пледе.

Пусть она делает что хочет! Надоело быть нянькой! Что он ей, массовик-затейник? Или клоун — весь вечер на манеже?

Катя откусила кусочек бутерброда и посмотрела на Федора.

— Федя, ты обиделся?

— Нет. С чего ты взяла? — нехотя отозвался он.

— Но я же вижу…

— Какая проницательность!

Катя подсела ближе и осторожно провела рукой по его груди…

«Я плохая… Я гадкая, черствая, бессердечная… С чего я взяла, что достойна любви? Меня не за что любить…

Федор так старается ради меня, не знает, как угодить… Устроил этот пикник…

Он такой хороший… Он лучше всех на свете… У меня никогда больше не будет такого друга…