— О, она у вас молодец! Мы ведь все тоже оперированные, знаем, как в первую ночь после операции бывает, а она хоть бы разочек застонала!

Катя замахала на них руками, что, видимо, причинило ей боль и, немного сморщившись, запротестовала:

— Да будет вам! Трусиха я ужасная, так боялась операции, а она оказалась совсем не страшной. Вот сейчас немного болит. И, самое главное, Борька, велят не шевелиться! Вот ведь какое несчастье-то, операция-то моя совпала, — она, немного покраснев, почти шёпотом добавила, — ну, ты знаешь, с чем… Тогда Кирилл Степанович на это внимание не обратил, а вот сегодня Михаил Петрович посмотрел и велел лежать на спине и не двигаться, а это самое трудное.

Тем временем, слушая жену, Борис вытаскивал из своего портфеля принесённые покупки и складывал их на тумбочку. Катя, увидев всё, что он принёс, возмутилась:

— Да ты с ума сошёл! Куда это мне столько, мне и вообще-то есть почти не дают! Ты, что, не знаешь разве? Бери сейчас же обратно большую часть, детям скормишь. Да зайди к своей пациентке и ей что-нибудь оставь.

Она настояла на том, чтобы Борис большую часть продуктов убрал обратно в свой портфель, а затем спросила:

— Да, а как твой экзамен-то? Не выгнал тебя Очаповский?

— Да что ты, он же никого не выгоняет. Я получил «отлично».

— Молодец! — гордо сказала Катя. — Ступай домой, занимайся хозяйством, детьми, да готовься к следующему экзамену. А ко мне каждый день не бегай!

— Ладно, ладно, ты поправляйся быстрей. А как же я не зайду, если всё равно теперь каждый день в этой больнице буду, то на дежурстве, то на консультации. Следующий-то экзамен гинекология, а клиника профессора Вачнадзе в этой же больнице.

Поцеловав Катю и простившись с остальными больными, он вышел в коридор. Узнав у дежурной сестры, куда положили оперированную вчера в неотложке девочку, Борис открыл дверь в её палату. У постели больной сидела пожилая женщина с печальным лицом и заплаканными глазами. Сама девочка довольно бодро глядела своими чёрными глазками и, видимо, узнав подходившего врача, вдруг воскликнула:

— А вот и мой доктор пришёл! Здравствуйте!

Алёшкин направился к её кровати, но тут заметил у окна Кирилла Степановича Керопьяна и Михаила Петровича и подошёл к ним. Поздоровавшись, немного встревоженно спросил:

— Ну как, Кирилл Степанович?

— Что как? С женой, что ли?

— С девочкой! Да и с женой, конечно, тоже.

— С девочкой хорошо, всё правильно сделал, на «отлично». Думаю, недели через две выпишем, а через месяц-полтора и гипс снимем. А с женой не совсем ладно. Когда я её посмотрел, то решил, что операция требуется срочная, а уже потом выяснилось, что оперировал-то я её в неподходящий момент. Ну, да организм у неё здоровый, будем надеяться, что со всем справится. Вы к ней что ли?

— Нет, я у неё уже был.

— А, теперь пациентку навестить пришли! Что же, это правильно, своих больных никогда забывать нельзя.

Через неделю Катя была уже дома, а Борис сдал следующий экзамен. Оставались ещё два, следом предполагался небольшой перерыв и самое главное — государственные экзамены.

Уже через два дня пребывания дома Катя начала рваться на работу, ведь за всё время болезни она могла получить деньги по больничному листу не из расчёта своего среднего заработка, а из размеров основного оклада, то есть меньше в несколько раз. Мы знаем, каким тяжёлым было финансовое положение этой уже довольно-таки многочисленной семьи, в деньгах они нуждались постоянно, и малейшее сокращение Катиного заработка заметно отражалось на их жизни. Несмотря на уговоры Бориса, Катя решила с понедельника, т. е. всего спустя неделю после выписки, приступить к работе, хотя её больничный лист ещё не был закрыт. Да и дома-то, только что вернувшись из больницы и увидев кучу грязного детского белья, Катя не могла откладывать необходимую стирку.

Борис в субботу отправился досрочно сдавать предпоследний экзамен, а Катя, проводив Элочку в школу, Нину в детсад и отнеся Майю в ясли, решила заняться глаженьем. Пожалуй, следует напомнить, что стирка в то время проводилась с применением такой «машины», как стиральная доска и хозяйственное мыло, это требовало значительных физических усилий. Катя во время стирки и на следующий день чувствовала какие-то неясные боли внизу живота. Конечно, она никому об этом не говорила и сама старалась не обращать на них внимания.

Глажение выстиранного белья проводилось тяжёлым утюгом, нагреваемым углями. Для того, чтобы угли как следует разгорелись, нужно было этим утюгом как следует помахать, Катя так и сделала. Как раз в это время она внезапно почувствовала сильную боль в животе, ей пришлось поставить утюг, а сама она, скорчившись, опустилась прямо на пол. Боль длилась несколько минут, затем прошла. Катя решила, что это пустяки, и всё уже прошло. Она поднялась, положила перед собой гладильную доску, поставила на неё разогревшийся утюг, расстелила на доске какое-то бельё и только начала гладить, как вдруг дверь отворилась. Она увидела на пороге своего брата Андрея, а за ним Митю Сердеева. Появление этих людей было так неожиданно и так обрадовало Катю, давно уже не видевшую брата и Митю (о котором думала, что он в заключении), что она даже растерялась и в первые мгновения изумлённо смотрела на вошедших, не зная, что сказать. Гости тоже как будто немного смутились, однако первым опомнился Андрей. Он шагнул вперёд и, подойдя к сестре, своим обычным, чуть глуховатым негромким голосом произнёс:

— Ну, здравствуй что ли! — и обнял Катю.

Затем она также обнялась с Митей Сердеевым, но всё это делала, как во сне, потому что в животе у неё вновь возникла совершенно необъяснимая, но такая сильная боль, что она едва держалась на ногах. В её сознании мелькала мысль, что надо бросить гладить и что-то приготовить, чтобы угостить приехавших гостей, но всё это было как в каком-то тумане. Неожиданно она побледнела, слегка вскрикнула и как подкошенная упала на пол. От нового приступа боли она потеряла сознание.

Андрей воскликнул:

— Катерина, да ты совсем больна, как же тебя одну оставили? Где Борис-то? Ах ты, Боже мой, что же делать-то? — с этими словами он подхватил сестру на руки и положил на кровать.

Катя пришла в себя.

— Ну что, тебе лучше? Что с тобой? Чем помочь-то, говори, — продолжал расспрашивать Андрей.

Катя слегка застонала и едва проговорила:

— Я после операции… Что-то с животом… — и от нового приступа боли вновь потеряла сознание.

Андрей понял, что нужна немедленная медицинская помощь. Он обернулся к Сердееву:

— Беги, Митя, позвони