Бориса, но он имел фигуру намного больше, чем у других, живших с ним рядом, поэтому надеть чужое он не мог. Стремясь максимально сохранить свои расползавшиеся брюки, однажды Гриша явился на танцплощадку в трусах. До этого в таком виде танцевать никто не решался, и появление Быкова вначале ошеломило всех, а затем вызвало протест женской половины присутствующих. Грише пришлось танцплощадку покинуть. Это происшествие вызвало немало веселья.

Между тем и у Алёшкина, и у Быкова имелись кое-какие деньги, заработанные на практике, ведь каждый получил зарплату врача за два месяца работы в больнице и по половине месячного оклада за работу в детсаде. Этих денег вполне хватило бы на то, чтобы купить себе костюмы, хотя бы самые простые. Но, к их чести надо сказать, что ни тот, ни другой даже не подумали о том, чтобы истратить деньги на себя. Оба они знали, как тяжело сейчас приходится их жёнам, поэтому, не сговариваясь, решили привезти заработок домой. Для себя они использовали только деньги из полученной вперёд стипендии, а их, откровенно говоря, осталось очень немного.

Время отдыха пролетело быстро. Вернувшись в Краснодар, Борис застал свою семью здоровой и весёлой. Все эти месяцы Катя усиленно работала, зарабатывала порядочно, от Нины деньги поступали регулярно. Поскольку самого Бориса не было, расходы на содержание семьи немного сократились, и материальные затруднения уменьшились. Кроме того, и Меланья оказалась достаточно хозяйственной и экономной женщиной. Всё это позволило Борису, по совету Кати, потратить большую часть из привезённых им денег на приобретение нового полушерстяного костюма, в котором он 1 сентября и отправился в институт.

Вскоре после начала занятий жизнь семьи Алёшкиных вошла в обычную колею: учёба, работа, кое-какие домашние дела, забота о подрастающих ребятишках. Дни летели с такой быстротой, что Борис и Катя не успевали опомниться, как кончался месяц и начинался другой. Почти незаметно наступили зимние каникулы, начался 1940 год. Борис стал больше времени проводить с дочерями, и, пожалуй, только в этот период времени узнал их поближе. Он был удивлён их непохожестью. Старшая Аэлита — весёлая и общительная девочка, ей шёл двенадцатый год, и она была уже рассудительной пионеркой. В школе Эла активно участвовала в общественной жизни. Она не была отличницей, но занималась достаточно ровно и с этой стороны никаких огорчений родителям не доставляла. Эла очень заботливо и ласково относилась к младшим сестрёнкам, которые в свою очередь отвечали ей тем же.

Нина, средняя дочка, которой уже исполнилось пять лет, в противоположность Эле была строптивой и довольно капризной девочкой. Мы помним, что в младенчестве она много болела и прямо-таки чудом да большим умением лечившего её старого доктора Ашуркова осталась жива. Эта болезнь наложила на девочку свой отпечаток. До трёх лет она очень плохо спала и могла плакать по любому поводу. В пять лет своим упрямством и капризами она часто выводила из себя отца и даже мать. Единственным человеком, умевшим довольно быстро с ней справляться, была Эла, её она слушалась беспрекословно. И если у старшей сестры находилось время на то, чтобы поиграть с Ниной, то последняя была очень счастлива. Несмотря на свою замкнутость, тихость и те недостатки, о которых мы уже говорили, средняя дочка была, в общем-то, ласковой девочкой.

Полной противоположностью обеим была младшая, Майя. Ей шёл третий год. Рано отданная в ясли, привыкшая там к постоянному общению и ссорам со сверстниками, так же бурно вела она себя и дома. Характером девочка вышла в того из своих предков, который отличался буйным и своенравным поведением. Майя в приступе гнева могла наброситься с кулачками не только на Нину, но и на старшую сестру, но такие бурные ссоры у девочек бывали редко. Старшие при вспышках гнева младшей всегда уступали ей.

Все эти особенности своих детей Борис, пожалуй, рассмотрел только в январе 1940 года, когда все каникулы провёл с ними.

К концу зимних каникул к Алёшкиным совершенно неожиданно приехала сестра Бориса Нина, и не одна, а с мужем Сергеем. Как выяснилось, Нина ещё в начале 1939 года вернулась из Комсомольска-на-Амуре в Кострому, где поступила на работу в туберкулёзную больницу. Почти сразу же после возвращения с Дальнего Востока она вышла замуж за шофёра, работавшего в одном из гаражей города. В Краснодар Нина приехала для того, чтобы родить в акушерской клинике своего института, надеясь на помощь Кати по уходу за ребёнком в первые дни. Жена её брата была, хотя и молодой, но уже опытной матерью, она как-никак в свои 32 года воспитывала троих детей.

Нина приехала буквально накануне родов и через четыре дня была помещена в акушерскую клинику, в положенное время у неё родился крепкий мальчик. Погостив у Алёшкиных после выписки около двух недель, эта новая семья — Сергей, Нина и их сын Вася, выехали в Кострому.

Борис и Катя вновь впряглись в свои повседневные заботы, а их прибавилось. Образовав свою семью, Нина больше не могла помогать семье брата, как раньше, и если посылала иногда деньги, то нерегулярно и меньшие суммы. Естественно поэтому, что наряду с занятиями в институте, которых на пятом курсе стало меньше, Борис снова начал работать в отделении неотложной хирургии при клинике профессора Керопьяна. Теперь он уже с успехом заменял врача, ему помогли опыт, полученный во время его предыдущей работы, а также практика в Архипо-Осиповке. Конечно, на качестве его работы отражался и всё более и более возраставший объём его теоретических знаний.

Теперь Борис умел не только обрабатывать поверхностные кожные ранения и зашивать их при необходимости, но оказывал и более серьёзную помощь: накладывал гипс при переломах, вправлял вывихи и даже несколько раз самостоятельно оперировал острые аппендициты и ущемившиеся грыжи. Правда, в этих случаях для наблюдения за своей работой он всегда вызывал из клиники дежурного ассистента. Кроме того, Алёшкин совершенно самостоятельно проводил и необходимые операции по вскрытию всякого рода гнойников и абсцессов, в том числе и маститов. Конечно, в его распоряжении имелся соответствующий высококвалифицированный средний медперсонал — фельдшеры и медсёстры, и только опираясь на их опытность и знания, Борис решался на выполнение тех или иных достаточно серьёзных оперативных вмешательств.

Вся эта работа происходила в свободное от занятий в институте время, и денег фактически не приносила. По-прежнему основная нагрузка по содержанию семьи лежала на плечах Кати. Для того, чтобы заработать как можно больше, она трудилась не только по вечерам, но и в выходные дни. А Борису приходилось тогда выполнять больший объём домашней работы.