а с более простыми и лёгкими они довольно успешно справлялись, тем более что детсад (зная о скудных возможностях местной больницы) привёз с собой солидный запас медикаментов, в том числе и таких дефицитных по тем временам средств, как красный и белый стрептоцид, акрихин, дизентерийный бактериофаг и многое другое.

Когда Быков рассказал о своей договорённости с зав. детсадом Борису, тот пришёл в ужас, ведь они не врачи, а тем более не детские! Правда, экзамен по детским болезням они сдали, но одно дело — экзамен и совсем другое — когда в твои руки, под твою ответственность попадает 60 маленьких ребятишек.

Однако, в конце концов, Грише его удалось уговорить. Сам-то он сдал детские болезни с трудом на тройку, а договариваясь с заведующей, был уверен, что основную тяжесть и руководство медобслуживанием детей возьмёт на себя отличник Алёшкин. Конечно, без него он бы на такую авантюру не решился. Но уж больно вкусным был обед, которым его угостили в детсаду, да и перспектива получить на двоих ещё один врачебный оклад тоже привлекала. Вот таким образом практиканты получили практику и по детским болезням.

В общем-то, детсадовцы были здоровы, условия их содержания, питания и ухода за ними не вызывали сомнений, и поэтому всё обошлось благополучно. Единственным затруднением для наших «врачей» оказалось то, что они не знали грузинского языка: почти все дети не говорили и не понимали по-русски. Поэтому осмотры детей, так же как и приём больных, приходилось делать в сопровождении одной из воспитательниц, более или менее сносно говорившей по-русски и служившей переводчицей. Две другие русский язык знали совсем плохо и от перевода отказывались.

Начиная с 1 июля, Быков и Алёшкин по очереди посещали утром с 8 до 9 часов детсад, осматривали детей, давали назначения и лекарства заболевшим, после чего мчались обратно в свою больницу, где продолжали рабочий день до обеда. Обычно детский медосмотр проводил тот из них, кто в этот день выполнял обязанности ординатора в больнице. К обеду оба они появлялись в детсаду, обедали вместе с заведующей и воспитательницами, а затем дежуривший по больнице возвращался в неё, а оставшийся повторно осматривал больных детей или следил за их купанием в речке.

Иногда по вечерам все работники детсада и кое-кто из медперсонала больницы отправлялись в дом отдыха, чтобы посмотреть кино. Борис чувствовал себя после болезни ещё очень слабым, и потому в этих походах участия почти не принимал. Он обычно подменял Быкова и оставался дежурить по больнице. Тем не менее за два месяца он всё-таки успел посмотреть кинокартины «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году». Это были первые фильмы, в которых так хорошо был показан вождь и его ближайшие соратники, и прежде всего И. В. Сталин. Картины эти всем очень нравились.

Но вот подошёл к концу июль, вернулась Домна Васильевна, обошла своё хозяйство, познакомилась со всеми его делами, узнала, как работали без неё практиканты, и, не найдя в их действиях грубых ошибок, выставила обоим по отметке «отлично». Затем её муж выплатил им положенную зарплату. С лёгким сердцем ребята отправились для отдыха в Геленджик по тем путевкам, срок которых начинался 29 июля.

Борис Алёшкин и Григорий Быков за время своей работы сдружились и с коллективом больницы, и с персоналом детсада, поэтому, когда они садились на катер, на берегу стояла довольно значительная группа провожающих, дружески махавшая им руками и платками.

Промелькнула ещё одна страница жизни Бориса Алёшкина. Никогда он больше не встретился ни с одним из тех людей, с которыми так тепло простился в Архипо-Осиповке, но воспоминание об этом замечательном местечке побережья Чёрного моря и о хороших людях, с которыми ему пришлось познакомиться и вместе работать, осталось у него на всю жизнь.

Дорога до Геленджика заняла несколько часов. После высадки на пристань Григорий и Борис, расспросив находившихся на маленьком базаре людей, быстро нашли нужный им санаторий, в то время их в Геленджике было совсем мало. Санаторий, а точнее дом отдыха санаторного типа, оказался не очень большим одноэтажным домом, расположенным на склоне горы и окружённым садом. Он находился недалеко от центра посёлка и метрах в двухстах от берега моря. Комнаты в доме отдыха были большими и светлыми. Одну сторону дома окружала веранда, где отдыхающие собирались по вечерам, слушали радио, играли в шахматы, шашки и домино. На этой же веранде «культурник» проводил и свои мероприятия: игры, а иногда и танцы.

В комнате стояло восемь кроватей. Случилось так, что, кроме Быкова и Алёшкина, здесь же отдыхали ещё два студента из Кубанского мединститута. В основном же дом отдыха заполняли рабочие и служащие краснодарских заводов — Кожевенного, имени Седина и Новороссийского цементного. Всего в доме отдыха находилось 120 человек. Вскоре все перезнакомились и ходили на пляж или в горы большими группами.

Конечно, с современной точки зрения, ни по материальному обеспечению, ни по организации питания, ни по медицинскому обслуживанию этот дом отдыха не отвечал даже минимальным требованиям. Но большинство из отдыхавших там, как и Алёшкин, были в таком месте впервые, и уже то, что их почти ежедневно осматривал врач, довольно сытно кормили, что они могли целыми днями отдыхать — купаться, гулять, смотреть по вечерам кино, участвовать в самодеятельности, сколько угодно читать или играть в какие-нибудь игры — доставляло большую, до сих пор не испытанную радость.

Единственной неприятностью для наших друзей было то, что, несмотря на заработанные ими деньги, они выглядели самыми бедными из всех отдыхающих. В течение последних лет оба они в основном были заняты только тем, чтобы хоть как-нибудь прокормиться самим и прокормить свои семьи. Все запасы одежды за годы учёбы основательно поизносились, а приобретать новое было не на что. Катя, провожая мужа на практику и на курорт, потратила не одну ночь на то, чтобы как-то привести в порядок единственный имевшийся у него костюм, но он был уже настолько стар, что после ежедневной двухмесячной носки штопка во многих местах протёрлась. На единственных брюках Бориса, на самом неподходящем месте стали заметны дыры. Теперь он надевал их только тогда, когда отправлялся куда-либо за пределы дома отдыха, на пляж, а в самом доме отдыха Борис ходил в трусах, ссылаясь на большую жару, то же самое приходилось делать и Григорию. Иногда, направляясь в кино или на танцплощадку в соседний санаторий, Борис надевал брюки, одолженные у кого-нибудь из товарищей по палате. Быкову было труднее. С одеждой у него обстояло дело также, как и у