Отец не был уверен, с кем сейчас говорит офицер.

Оставив машину в Ньютон-Эбботе и взяв у здания вокзала одно из немногих оставшихся такси до Бриксхема, Отец позвонил Миранде. Она еще не отвечала ни разу со своего нового идентификатора. Молясь, чтобы она прислушалась к его просьбе, он оставил ей сообщение, в котором снова настойчиво просил ее уехать, если она еще этого не сделала. Выдержав длинную паузу, он заставил себя поверить, что она благополучно устроилась в теплом коттедже, в сотнях миль от дома ее родителей, или, по крайней мере, едет сейчас из Мидленда. Другого сценария он просто не вынесет. Родителям Миранды он решил не звонить, на тот случай, если их идентификаторы отслеживаются.

Как только такси отъехало, он пошел пешком – хотя почти не чувствовал под собой ног – до единственного открытого паба, расположенного над Бриксхемской гаванью. Другие действующие предприятия за морской дамбой были закрыты в преддверии наводнения. Ему нужно было съесть что-то существенное, а затем найти себе жилье, но перспектива оказаться в маленькой комнате наедине со своими мыслями, наблюдая за гибелью мира, делала питейное заведение заманчивым вариантом.

С кружкой местного пива в руке Отец направился к месту возле окна в дальнем конце бара, подальше от остальных посетителей, где можно было подождать, когда помощник снова перезвонит с информацией по адвокату и подтверждением, что похитители мертвы. Время для дальнейшего контакта указано не было. Могли даже пройти дни, прежде чем детектив выйдет на связь и скажет ему, куда двигаться дальше, чтобы возобновить выбраковку. Отцу нужен был адрес этого адвоката – организатора, посредника, этого таинственного Оскара Холлоу. И как только тот будет у него в руках, он выяснит личность человека, заплатившего за его дочь.

Также нужно было рассмотреть вопрос транспорта. Теперь он застрял здесь и был близок к тому, чтобы сдаться. Дурное предчувствие того, что его поиски забуксовали, пугало его и окутывало, словно черный плащ. В следующий раз, когда они будут разговаривать, он попросит Джина раздобыть ему новый автомобиль.

Все же насчет его визита в Тонтон в новостях ничего не было. В лучшем случае про преступление сообщат лишь по местному каналу. Но до того как он бросил машину, даже юго-восточные телестанции, которые были в медиацентре салона, не упомянули про вторжение в дом. Это бездействие лишь усилило ощущение слабости и тошноты. Когда Отец сделал глоток пива, ему тут же захотелось его выплюнуть.

Но он был уже ближе. Несмотря ни на что, он был ближе. Ближе к тому, что на самом деле случилось с ней. Мысль о Семене Сабиновиче и Олеге Черном, этих Королях Смерть, вновь возникла у него в голове и начала там тлеть. Где-то здесь два года назад, за закрытым окном и запертыми дверями, возможно, эти мужчины когда-то планировали свое преступление – зайти в палисадник его семьи и похитить его дочь. Ему уже почти хотелось, чтобы один из них был жив, чтобы он мог уничтожить эту тварь. Пока он находится в этом районе, он удостоверится, что их нет в живых.

Только гнев продолжал питать силой его изнуренное тело, и только он поможет ему дойти до финишной черты. Поскольку, если его похитители умерли, остались еще двое – тот, кто заплатил за похищение, и адвокат, выступивший посредником. Возможно, трое, если во второй машине, которая увезла его дочь в пункт назначения, был водитель. Это они превратили его в неряшливого бомжа с руками по локоть в крови. В массового убийцу, самоуправца. И, ей-богу, он решит их судьбу, если его собственная отмерит ему достаточно времени. Еще два, возможно, три убийства, и на этом все. Это казалось невозможным, как и не казалось реальным то, что он осуществлял такие вычисления за пинтой пива.

Внимание Отца привлекла сидящая слева от него одинокая фигура, которую он заметил краем глаза. Бородатый, лохматый старик, промокший и помятый, спрятавшийся в этой жалкой, малоуютной пещере от обрушивающегося на город моря. Отец отвернулся от нового соседа.

В баре почти не было слышно болтовни, не звучала музыка. За старыми столами и на разнокалиберных стульях сидели, в основном, одиночки; хмурое выражение их лиц соответствовало тусклому желтому освещению. Все смотрели на один из двух экранов. По обоим тихо вещали разные новостные каналы. Оба недавно переключились с событий в Индии на пожары в Австралии. На этот раз это напоминало взрыв гигантской пороховой бочки. Вокруг Перта и Мельбурна бушевали огненные ураганы. Несколькими днями ранее горели Сидней и Аделаида. В сводке говорилось, что свыше тысячи двухсот отдельных пожаров взяли Сидней в сжимающееся кольцо. В каждом городе огонь со скоростью гоночного автомобиля охватывал сухие вершины деревьев, выжигая под собой кислород. Сто двадцать пожарных уже погибли, застряв между сжимающимися стенами из дыма и пламени. В течение многих лет жара и засуха неоднократно становились источниками проблем, но на этот раз они сопровождались сильными ветрами, не стихающими даже во время дождя. Хроническая нехватка воды, нормирование: слишком знакомая картина. Отец подумал о прошлом лете и сделал большой глоток.

– В течение шести недель в удаленных от моря городах стояла пятидесятиградусная жара. Только представьте себе! – произнес сидящий рядом с Отцом старик; его лохматый затылок по-прежнему был обращен к нему. Было неясно, к кому обращается старик: к Отцу или к помещению. Похоже, никто поблизости не жаждал общения с потрепанной фигурой.

– Этим летом у нас пару дней было выше сорока. Но в крупных городах уже семь раз за год температура поднималась до сорока восьми. – Он слегка повернулся к Отцу и сказал через плечо: – Их сельскому хозяйству конец. После этого они даже не попытаются сохранить то, что осталось от пшеничных ферм. – Старик покачал головой, устало, но со знанием дела, будто давно уже ждал этих новостей. – Тасмания больше не сможет принимать с материка. Как и Новая Зеландия. У них уже китайцев больше, чем канадцев. В Австралии положение тоже хуже некуда. Огненные тучи. Дымовые грозы. Черный град на сотни миль от городов.

На экране возникла карта. Три четверти восточного побережья Австралии были окрашены в ярко-красный цвет. Затем появились кадры с чем-то, похожим на горную гряду, только это был черный дым, простирающийся, насколько хватало глаз. У подножия черных гор мерцал тонкий огненный ободок.

– Этот дым уходит в стратосферу. И может превратить лето в зиму. Заслонит солнце. Только вулкан или ядерная война могли бы сделать подобное. – Старик говорил авторитетным, хотя и усталым тоном. Возможно, когда-то он занимался бизнесом, ныне почившим в бозе. Отец узнал этот дружелюбный тон, убедительный, но обманчиво мягкий. – Китайцы и индийцы от отчаяния очень скоро сделают то же самое, с помощью серы. Запомните мои слова. Будут стрелять ею из артиллерийских орудий, чтобы закрыть убийственное солнце. Соглашения ничего для них не значат. Тогда у всех нас будут проблемы. – Старик покачал седой головой и наконец посмотрел на Отца, повернув к нему загорелое, обветренное лицо, покрытое глубокими морщинами и черными точками от меланомы. Сильный контраст с чисто-белыми волосами делал его слегка похожим на аборигена. Столик перед ним был пуст. Так вот кто ему был нужен – простак, который купил бы старому пьянице выпить.