Тарас заулыбался. Он хотел сказать что-то еще, но внизу раздались приглушенные голоса. Кто-то закричал, что-то лязгнуло. Пахнуло сухим жаром.

– Они там что, дерутся? – ахнула Кира.

– И костер развели?

Понадобилась секунда, чтобы страх окатил их, смывая остатки телесного тепла, сменяя его жаром от горящих тряпок и жженого мусора.

– Бомжи, – беззвучно прошептала Кира и бросилась вниз по лестнице, Тарас рванул за ней.

Они вбежали в зал восьмого этажа почти на ощупь, чудом лавируя между прутьями, торчащими из пола. В темноте не было видно ничего, кроме смутных очертаний. Страх поднимался к горлу, бился в ушах.

– Отпусти! – истошно взвизгнул Костик, и Кира запнулась, пропуская Тараса вперед.

Он уже ревел что-то грозное, грохот его шагов разносился эхом, тревожа бетонную пыль. Кира вгляделась в полумрак, сощурилась, не поверила глазам. Южин стоял на Краю, вытянув руку над провалом. Этой самой рукой он сжимал шею упирающегося Костика и толкал его в шахту.

– Вы чего? Совсем поехали? – лютовал Тарас, но приблизиться не решался.

Одно неловкое движение, поняла Кира, и Южин разожмет руку. Костик всхлипнет и полетит в темноту. Никто не успеет его удержать. «Отпусти, – беззвучно взмолилась Кира. – Не толкай его. Не надо. Пожалуйста».

Кажется, она плакала. Что-то стекало по щекам. Тело растворилось в пыльном сумраке. Мысли растворились в пыльном сумраке. Осталось только одно – отпусти! Но не вниз, а назад. Пожалуйста. Отпусти. Отпусти.

– Сука!

Голос Южина прорвал темноту и паралич, сковавший Киру. Она стряхнула его, как паутину, и побежала на звук, это Костик тихонько поскуливал от страха. Нужно было схватить его и уволочь в сторону. А потом повести по этажам. Ниже и ниже. До первого. И наружу. Вызвать там такси. Посадить его. Увезти в серую девятиэтажку на «Речном вокзале». К маме, сестре и Свистуну. Пусть Тарас разбирается с Южиным. Пусть требует от него денег. Пусть грозится полицией. Пусть хоть задушит его и оставит здесь. Главное, увести Костика. Главное, не дать ему оказаться за Краем. Помочь уйти иначе. Помочь уйти.

Но Южин уже возник на пути. Кира толкнула его в плечо. Прошипела что-то невнятное, протянула руку Костику. Он все еще стоял слишком близко к Краю. Ну же, иди сюда, иди. Не смотри вниз, не смотри на Южина. Смотри на меня. Мы сейчас поедем к Свистуну. Только не отводи от меня взгляда. Но Южин оказался быстрее, он закричал что-то, пихнул Костика в грудь. В шахте налилось тревожным светом, поднялось жаром и полыхнуло так, что Кира отступила к Тарасу, чтобы не обжечь лицо.

Одна секунда. Мгновение слабости, которое она себя позволила. Но Южин снова оказался быстрее.

– Прыгай, – приказал он Костику.

И тот прыгнул. Будто бы не было «Речного вокзала». И мамы не было. И сестры. И пушистого свина. Будто ничего не было, кроме проклятой больнички. И правил, выдуманных кем-то. И даже Киры не было. Ведь если бы она была, то не позволила бы Костику прыгнуть. Но Южин сказал. И тот шагнул в восьмиэтажную пустоту, наполненную жаром.

Кира подавилась криком. Она бы кричала до самого утра, но Тарас встряхнул ее за плечи. Зубы щелкнули. Провал шахты пульсировал той же тьмой, что окна в соседнем корпусе. Но сумрак зала поредел. Что-то слабо горело по правую руку от них. И дым. Кира втянула воздух носом. Сигаретный дым клубился у дальней стены.

– Краюшкин, – сдавленно просипел Южин и пошел туда, тяжело волоча ноги.

Тарас двинулся за ним, утягивая следом Киру. Все медленно, будто они под водой. Пол покачивался, сердце пропускало удары, а кожа горела. Кира шла и не верила, что идет. Нужно было бежать вниз, искать, где заканчивается шахта лифта. Звать на помощь. Вызывать спасателей. Но они шли к бетонной плите с фотографией Краюшкина.

Первым там оказался Южин. Он присел на корточки и начал шарить там рукой. Кольцо, отстраненно подумала Кира, – наверное, опять потерял кольцо. Но Южин поднял голову и посмотрел на них.

– Сигареты, – сказал он ровным голосом. – Странно.

Тарас остановился, рывком вытащил фонарик и посветил на Южина. Луч вырвал из темноты его побелевшее до синевы лицо. Потом опустился вниз. Сигареты, выложенные полукругом у постамента, тихонько разгорались, превращаясь с концов в жирный пепел.

– Это ты? – спросила Кира, проваливаясь все глубже в вакуум, образовавшийся внутри. – Зачем?

Южин вытянул вперед раскрытые ладони. Ни зажигалки, ни спичек. Но сигареты у его ног продолжали тлеть. Дым поднимался вверх, заполнял этаж запахом старой курилки. Они стояли так, смотря друг на друга невидящими глазами, пока Тарас не вскинулся, прогоняя оцепенение. Луч фонаря скользнул по стенам и вернулся к провалу шахты. Оттуда не доносилось ни звука. Кира прислушалась. Нет, ничего. Облегчение, которое она испытала от этой тишины, тут же полоснуло виной. Если снизу не раздается ни копошения, ни стонов, значит, живого там нет. Ничего нет. Выключаем фонарик и идем домой.

– Надо посмотреть, – сами собой проговорили губы.

Кира облизала их, и на языке остался привкус пыли, она сплюнула под ноги и шагнула к Краю, присела на корточки, потом опустилась на колени и заглянула в провал. Ничего. Темнота, запах плесени, остывающий жар, немного гари и копоти по стенам.

– Дай, – отодвинул ее Тарас.

Он посветил фонарем вниз. Луч затерялся в шахте. Нужно было крикнуть, позвать Костика, но язык прилип к небу. Кира сглатывала слюну, но той не хватало, чтобы горло перестало гореть. Она вся горела и мерзла. Озноб колотил тело, но будто бы не ее, а чужое. Через толщу заторможенного сознания долетали только обрывки мыслей.

– Костя! – слабо позвала Кира.

Эхо недовольно откликнулось далеким: «тя». И снова тишина. В колени врезались маленькие камешки, но Кира не могла пошевелиться, ее тянуло в провал и отталкивало от него с одинаковой силой, пока Тарас не хлопнул ладонью по полу, поднимаясь.

– Какой там номер у спасателей? 112?

– Один. Один. Два, – медленно повторила Кира.

Тарас полез в карман и достал телефон.

– Здесь не ловит, – откликнулся Южин. – Я уже смотрел. Здесь не ловит.

Сквозняк, дующий из шахты, стал теплее. Кира инстинктивно отодвинулась, задрала голову на Тараса.

– Нужно идти на крышу. – Он стащил с плеча рюкзак и поставил перед Кирой. – Сиди тут и слушай, если Костик… Если он очнется, то крикни ему, что мы уже вызвали помощь.

«Восемь этажей, – хотела сказать Кира. – Это пролет на восемь этажей. Он не очнется. Помощь не понадобится. Восемь этажей», – но не сказала, только кивнула.

И осталась сидеть, пока Тарас с Южиным затопали вверх по лестнице. Теперь целый этаж – пространство между бетонными стенами и бетонными перекрытиями пола с потолком – заполняли только пыль, редкие капли воды и ее беспомощность. Она подползла к Краю, оттуда пыхало жаром. Сухим, горелым жаром. Кто-то развел огонь. Бомжи? Мага с Жекой Шахтером? Раф? Гадать не хотелось. Хотелось домой. И чтобы этой ночи не было.