– Comment?[60] Что?

...

– И тем не менее я оказался прав. Да, деталь, как вывыразились.

...

– Нет, я по-прежнему так считаю. И прошу вас справиться ещев ресторанах неподалеку от Риджентгейт, Юстона, Тоттенхем Корт-роуд и,наверное, Оксфорд-стрит.

...

– Да, мужчина и женщина. И еще в районе Стрэнд, околополуночи. Comment? Что?

...

– Конечно я знаю, что капитан Марш был с Дортхаймерами. Нона свете, кроме капитана Марша, есть и другие люди.

...

– Говорить, что я упрям как баран... неприлично. Tout dememe[61], помогите мне в этом, прошу вас.

Он положил трубку.

– Ну что? – нетерпеливо спросил я.

– Золотая шкатулка действительно была куплена в Париже,Гастингс, в известном магазине, который специализируется на такого рода вещах.Магазин получил письменный заказ от некой леди Акерли – письмо было подписано«Констанс Акерли». Естественно, такой дамы не существует в природе. Письмо былополучено магазином за два дня до убийства. «Леди Акерли» просила выложить изрубинов ее инициалы и сделать надпись. Заказ надлежало выполнить срочно, за нимдолжны были заехать на следующий день. То есть накануне убийства.

– И его забрали?

– Да, и заплатили наличными.

– Кто приезжал за ним? – возбужденно спросил я, чувствуя,что мы близки к разгадке.

– Женщина, Гастингс.

– Женщина? – удивленно переспросил я.

– Да! Женщина – маленького роста, пожилая и в пенсне. Мыпосмотрели друг на друга в полном недоумении.

Насколько я помню, мы обедали с Уилдбернами в отеле«Кларидж» на следующий день.

И Пуаро, и я отправились туда без всякой охоты. Это было ужешестое приглашение, которые мы получили от миссис Уилдберн, настойчивой илюбящей знаменитостей дамы. Невозмутимо снося отказы, она в конце концовпредложила нам на выбор такое количество дней и часов, что мы вынуждены быликапитулировать и решили, что чем скорее мы пройдем через это испытание, темлучше.

После получения вестей из Парижа Пуаро сделался оченьзамкнутым и на все мои вопросы отвечал одно и то же:

– Здесь есть что-то, чего я не понимаю.

И несколько раз я слышал, как он тихонько бормотал:

– Пенсне. Пенсне в Париже. Пенсне в сумочке Карлотты Адамс.В каком-то смысле я даже был рад, что мы приняли приглашение миссис Уилдберн. Янадеялся, что Пуаро немного развлечется.

Среди приглашенных был Дональд Росс, радостно насприветствовавший. Мы оказались с ним рядом за столом, поскольку дам оказалосьменьше, чем мужчин.

Напротив нас сидела Сильвия Уилкинсон, а слева от нее – исправа от миссис Уилдберн – молодой герцог Мертонский.

Мне почудилось (возможно, я ошибался), что ему было немногоне по себе. Вряд ли ему, с его консервативными, я бы даже сказал – реакционнымивзглядами, пришлась по вкусу компания, в которой он оказался. По прихоти судьбыему довелось жить в наши дни, а не в Средние века, и его страсть ксуперсовременной Сильвии Уилкинсон казалась одной из тех анахроничных шуток,которые природа любит играть с людьми.

Глядя на прелестную Сильвию и слушая ее изумительный,хрипловатый голос, придававший очарование самым банальным высказываниям, яэтому не удивлялся. Но со временем можно привыкнуть и к изумительной красоте, ик чарующему голосу! У меня мелькнула мысль, что, возможно, уже сейчас лучздравого смысла пробивается через пелену его всепоглощающей любви. Это пришло мнев голову после маленького инцидента, если не сказать – унизительного gaffe[62],допущенного Сильвией.

Кто-то (не помню кто), рассказывая о вышедшей недавно вПариже книге модной поэтессы, заметил, что «от нее веет ароматом Сафо», и этопривлекло внимание Сильвии. «Что там в Париже? – тут же переспросила она. –«Сафо»? Не понимаю, почему все сходят с ума от этих духов? Мне кажется, что уних слишком резкий запах».

Как это иногда бывает во время общего разговора, именно вэту минуту все смолкли, и слова Сильвии прозвучали в полной тишине. ДональдРосс поперхнулся. Миссис Уилдберн громко заговорила о русской опере, и сидевшиерядом поспешно подхватили эту тему. Одна только Сильвия безмятежно поглядывалавокруг, совершенно не подозревая, что сказала глупость.

Тогда-то я и обратил внимание на герцога. Он стиснул зубы,покраснел и даже как будто немного отодвинулся от Сильвии. Не исключено, что вэтот момент он впервые понял, что жениться на Сильвии Уилкинсон значит бытьготовым к неприятным сюрпризам.

Я тоже обратился к своей соседке слева и задал первыйпришедший мне в голову вопрос: «Кто эта забавная женщина в красном напротивоположном конце стола?» На что моя соседка ответила, что это ее сестра.Пробормотав извинения, я повернулся к Россу и заговорил с ним, но он отвечал восновном междометиями.

Отвергнутый с обеих сторон, я в отчаянии обвел стол глазамии вдруг заметил Брайана Мартина. Он, наверное, пришел позже других, поскольку,когда мы садились обедать, его не было. Теперь он оживленно беседовал скакой-то хорошенькой блондинкой.

Я давно не видел его вблизи и был поражен происшедшей с нимпеременой к лучшему. Его лицо разгладилось, он помолодел на несколько лет ивыглядел спокойным и отдохнувшим. У него, казалось, было отличное настроение,он весело смеялся, рассказывая что-то своей визави.

Однако наблюдать за ним долго я не смог, поскольку моягрузная соседка меня простила и благосклонно позволила мне выслушать длинныймонолог о том, какой прелестный благотворительный концерт она организовала для«бедных деток».

Пуаро ушел раньше других, так как у него была назначенавстреча. Он расследовал загадочное исчезновение ботинок бельгийского посла идолжен был прибыть в посольство в половине третьего. Прощаться с миссисУилдберн он предоставил мне, и я долго ждал своей очереди, поскольку всеустремилось к ней одновременно с возгласом «Дорогая!», и в этот момент кто-тотронул меня за плечо.

Это был Дональд Росс.

– Разве мсье Пуаро уже ушел? А я-то хотел с ним поговорить.