— Одно слово? Душа.

Рейчис был душой, с которой я всегда хотел бы родиться.

Тихое, почти неслышное всхлипывание вернуло меня к действительности. В кои-то веки оно исходило не от меня. Я открыл глаза.

Бателиос все еще наблюдал за мной, черные слезы текли по его щекам, кружились в воздухе, а потом вытягивались тропой, которая вела на юго-восток, над утесом, в пустоту. Азир сбросил обувь и топнул по холодной земле. Темнота соскользнула с его ног, вытянулась и раздробилась, ведя в далекий туман.

Бателиос стиснул мои плечи и поднял меня.

— Пошли, — сказал он. Щеки его покраснели от слез, которые больше не были черными. — Я отведу тебя к твоему другу. Я покажу тебе, где его Тень ожидает тебя.

Я последовал за остальными по теневому пути Азира. Когда мы приблизились к концу черной дороги, каждый занял свою позицию, готовясь к любой поджидавшей нас опасности. Теневые ленты Турнама раскачивались перед ним, образовав восьмерку. Диадера стояла рядом с ним, рой ее черных веснушек метался наверху, напоминая сердитых ос, высматривающих, на кого бы напасть. Гхилла выкашляла облако дыма, который затвердел, превратившись в щит перед нашим строем.

— Ты что-нибудь видишь там, девочка? — спросила она Сутарей.

Моя соотечественница джен-теп закрыла глаза, показав черные веки. Лоб ее нахмурился, метки слетели с век, собравшись в нечто вроде крыльев бабочки, прежде чем метнуться в туман в конце ониксовой дороги.

— Похоже, там пусто, — сказала она несколько секунд спустя. — Что, полагаю, как раз нормально для пустыни. И все-таки там может что-нибудь таиться.

Ее пальцы сложились в форму заклинания огня, напомнив мне, что она была не только обладающей способностями Черной Тени, но и истинным магом.

— Давайте надеяться, что так и есть, — с ухмылкой сказал Турнам. — После той катастрофы с проклятым магом мне нужно на что-то выплеснуть агрессию.

Он ткнул Диадеру локтем:

— А тебе?

Она улыбнулась в ответ:

— О, наверняка.

С их мириадами способностей они составляли грозную команду, и все-таки Тасдием победил их всех, подвесив, как туши животных, на завитках своей Черной Тени. У этих шестерых было так много необузданной силы в сравнении с ничтожной коллекцией трюков, которую мог предложить меткий маг вроде меня. Почему же один сумасшедший маг — неважно, насколько могущественный — так легко смог их поймать?

«Они полагаются на свои способности», — понял я, вспоминая, что уроки Фериус, все до единого, сводились к тому, чтобы выбираться из беды с помощью мысли, а не грубой силы. У Фериус не было магии, только знания, трюки и смелость. Но суть хорошего трюка заключается в том, что он позволяет тебе обратить силу противника против него самого, а не полагаться на собственную силу.

Турнам, Гхилла, даже Диадера всегда сперва вызывали свою Черную Тень, словно иначе не могли.

Нет, осознал я. Дело в панике. Несмотря на всю свою браваду и болтовню, метатели Теней жили в постоянном страхе, всегда уверенные, что их выживание зависит именно от того, что сделало их изгоями. Они никогда не рисковали полагаться на свой разум или друг на друга.

— Келлен, ты готов? — спросил Бателиос.

Маслянистые черные слезы здоровяка возвращались на его лицо, скользили вверх по щекам, а потом — в глаза. Это зрелище выбивало из равновесия.

— Нам нужно уходить, — сказал Азир. Он сжал зубы; юный лоб от напряжения избороздили морщины. Ониксовая дорога у его ног начала разрушаться. — Аббат в последнее время посылал нас в чересчур много мест. Я не могу больше удерживать дорогу.

— Что ж, тогда пошли! — сказал Турнам, сильно хлопнув мальчика по спине.

Он вызывающе засмеялся и спрыгнул с теневой дороги в туман.

— Подождите, — сказал я. — А если это ловушка?

Диадера с ухмылкой оглянулась:

— Келлен, мы все время такое делаем, и сегодня впервые попались в ловушку мага. Дважды этого не случится. — Она подмигнула и добавила: — Нет настолько невезучих людей, верно?

Она шагнула сквозь туман прежде, чем я смог предупредить, что я именно такой невезучий человек.

Если вы никогда не ночевали в пустыне на открытом воздухе, вы не видели небо таким, каким оно должно быть. Бесконечный песок окружает вас со все сторон, его безупречность нарушает только случайный куст, который вы едва можете разглядеть в темноте, даже если нарочно высматриваете. Ничто вас не отвлекает, звуков почти никаких. Ваши глаза устремляются ввысь, к тысяче мерцающих световых точек, сливающихся в такую красоту, что она наполняет даже самый измученный ум невообразимым благоговением.

В худшую ночь своей жизни вы все-таки невольно смотрите вверх и задаетесь вопросом, не подмигивают ли вам приветственно эти звезды. Пока, конечно, не вспоминаете кое-что.

Пустыня — лгунья.

— Тут что-то есть! — крикнула Гхилла.

Мои глаза еще не привыкли к темноте, поэтому трудно было отличить Гхиллу от остальных пятерых. Азир был одного с ней роста, но он стоял на коленях чуть позади меня, все еще переводя дыхание после усилий, которых ему стоило нас сюда привести.

Я подошел к девочке. Она пристально смотрела себе под ноги.

— На это ушла, должно быть, масса работы, э, мальчик? Как ты это назовешь?

На золотисто-желтом песке кто-то нарисовал три концентрических круга, самый большой примерно футов пяти диаметром. Их форма была такой идеальной, что я инстинктивно шагнул назад, чтобы их не испортить. Гхилла уже повредила внешний круг, стоя на нем. Если бы один из моих старых мастеров заклинаний был здесь и стал свидетелем такого неуважения, Гхилла получила бы сполна возмущенных оскорблений и угроз страшного наказания. Даже мне — изгнаннику, не любящему свой народ, — пришлось сделать над собой усилие, чтобы ее не оттолкнуть. Внутри круга чуть ли не каждый дюйм пространства занимал длинный ряд сложных сигиллов.

— Это круговое заклинание, — сказал я. — Определенный вид циклического колеса. Оно удерживает заклинания внутри форм, чтобы вызвать одну за другой серию чар.

— Оно опасно? — спросила Гхилла и провела носком ботинка вдоль одного из сигиллов, зачеркнув его.

— Без мага джен-теп, который обеспечит магию, — нет.

Мой клан предпочитал чистую тактическую магию ритуалам, которые считались слишком сложными и ограниченными в использовании, учитывая, какой большой подготовки они требовали. Я огляделся в поисках Сутарей. Если ее клан все еще практиковал такие вещи, как отрицание, само по себе являвшееся видом ритуальной магии, она должна быть ближе знакома с этой штукой, чем я.