— Они бы погибли, — тихо сказал Бателиос мне на ухо, — эти люди, которые хотели лишь одного — жить в мире. Поскольку они дали приют таким, как мы, военный отряд послал Тасдиема убить их, не зная, что тот сам — Черная Тень.

— К чему это ты? — спросил я.

— Если бы не ты, друг мой, маг скорее всего убил бы нас, и даже если бы мы выжили, мы никогда не услышали бы их криков и не смогли бы освободить их из ловушки.

Он слегка ослабил хватку.

— Сегодня ты спас пятьдесят незнакомцев, маленький меткий маг. Может, ты больше аргоси, чем хочешь, чтобы мы считали.

Жители деревни все еще наблюдали за нами. Я понятия не имел, кто они такие и понимают ли они хоть слово из того, что сказал Бателиос. Это было неважно. Один за другим они сделали знак правой рукой, прикоснувшись кончиками пальцев сперва к своим губам, потом — к голове. Пара малышей, похоже, не совсем ухватили этот жест. Родители продолжали показывать им, пока они не сделали его правильно.

Тут я должен был что-то почувствовать. Может, жгучую гордость? Теплое сияние, происходящее из понимания, что в кои-то веки я что-то сделал правильно? Но я не мог наслаждаться ничем подобным. Я все время думал, как бы мне хотелось, чтобы Фериус была здесь и увидела, что на один короткий миг я приблизился к тому, чтобы быть настоящим аргоси.

— Полагаю, на один день с него довольно восхищения, — сказала Диадера и подмигнула мне. — Не бери в голову, Келлен. А то у тебя становится такое забавное лицо.

С моих губ сорвался смех:

— Заткнись, Рейчис.

Я не собирался так говорить. Насмешка Диадеры настолько сильно напомнила мне о белкокоте, что на мгновение я… Я забыл. И, забыв, перестал напоминать себе не чувствовать его отсутствия.

Диадера посмотрела на меня, склонив голову к плечу:

— Рейчис?

Ее не было там, когда Турнам и Бателиос нашли меня в пустыне. Она не знала, о чем я говорю. «Рейчис» — было просто имя, которое произнес Бателиос там, в аббатстве.

Мне нужно было сказать что-нибудь умное… Найти способ сменить тему и дать себе время, чтобы снова возвести стены, пока не стало слишком поздно. Но я не смог этого сделать. Как я ни пытался сдержаться, мои следующие слова прерывались рыданиями:

— Он был белкокотом. Моим деловым… Моим другом, черт побери. Я думаю… Думаю, он мертв.

Любой нормальный человек — особенно только что смотревший в лицо смерти от рук безумного мага — смеялся бы до упаду или, по крайней мере, велел бы мне не раскисать, но Диадера взяла меня за руку:

— Мне жаль, Келлен. Хочешь рассказать мне о нем?

— Нет. Я хочу…

Я оттолкнул Бателиоса, чтобы отодвинуться от Диадеры. Я не мог вынести, что она видит меня таким. Жители деревни тоже наблюдали за мной и наверняка гадали, почему тот, кто победил мага с Черной Тенью, теперь плачет, как заблудившийся ребенок.

— Мне нужно найти Рейчиса. Это моя работа. Именно так и должно быть между нами. — Во мне вскипела ярость. — Вместо этого я очутился в дурацком аббатстве, а потом пошел сюда, думая, что могу сбежать, чтобы найти его. Но я, наверное, все еще за сотни миль от того места, где он умер! И даже если бы я смог вернуться к Золотому Проходу, мне никогда не отыскать его в пустыне.

— Кто так сказал? — спросил низкий голос.

Я повернулся и увидел, что Бателиос стоит за Диадерой, а вместе с ним — все остальные метатели Теней.

— Аббату, может, это и не нравится, но метатели Теней идут туда, куда захотят, мальчик, — тихо, заговорщицки сказала Гхилла.

Малыш Азир спросил Бателиоса:

— Ты можешь наплакать мне путь, чтобы я последовал по нему?

Здоровяк кивнул:

— Я найду дорогу.

— Ну? — спросила меня Диадера. — Как насчет того, чтобы выследить твоего белкокота?

Искренность ее улыбки и блеск в ее глазах застали меня врасплох. Я был на волосок от того, чтобы бросить их всех, а сейчас… Я выяснил достаточно об аббатстве и его правилах, чтобы знать: ради меня они подвергнут себя риску. Аббат изображал добряка, но я сомневался, что под его улыбками и шутками есть что-то еще, кроме железа и стали. Если он узнает…

— Я должен сделать это сам, — сказал я наконец.

Турнам, который до сих пор был для меня лишь занозой в заднице, положил руку мне на плечо.

— Перестань быть мучеником, облачный мальчик. — И уже мягче, без иронии и сарказма, сказал: — Теперь ты один из нас, Келлен. Мы идем туда, куда идешь ты.

— Ты по-настоящему плачешь? — спросил я Бателиоса. — Или это просто так называется, потому что из твоих глаз сочится Черная Тень?

Мы с ним стояли на коленях, лицом друг к другу. Солнце опустилось за деревья, жители деревни ушли хоронить своих мертвых и расходились по домам, чтобы оплакивать их. Мне было холодно, я с трудом сдерживал дрожь. Диадера и остальные, как и я, ждали ответа Бателиоса.

— И то, и другое, — ответил он. — Тени появляются из моих глаз, но я должен заплакать, чтобы их вызвать.

— Значит, тебе придется…

— Легче, если ты не говоришь. Сосредоточься на мыслях о белкокоте.

— Хорошо. Извини.

Я взглянул на остальных, ожидая, что все они надо мной смеются.

Они не смеялись. Только Турнам ухмыльнулся, доказав, что хотя он, возможно, и на моей стороне — более или менее — но все еще высокомерный засранец.

— А им обязательно здесь быть, чтобы…

— Расскажи мне о своем друге, — сказал Бателиос. — Каким он был?

— Я думал, ты хочешь, чтобы я заткнулся и сосредоточился на моих мыслях.

— Это до того, как я понял, что ты неспособен молчать. Закрой глаза и расскажи мне о Рейчисе. Охарактеризуйте его сущность единственным словом.

Описать Рейчиса одним словом? И как мне это сделать? Вор? Лжец? Убийца? Друг? Он был всем этим. Рейчис был диким зверем, который никогда никому не подчинялся, ужасом для всех, кто переходил ему дорогу — включая меня. Он являлся полной противоположностью того, каким полагается быть талисману, и в доказательство этого у меня остались следы укусов на руках и лодыжках. Он отказывался поступать так, как ему говорили. Он не сделал мою магию ни на крупицу сильнее. Но он никогда, никогда меня не подводил. Рейчис был всем тем, что меня учили презирать, и, однако, оказался тем единственным, в ком я нуждался больше всего.

Одно слово. Какой глупый способ пытаться загнать в рамки того, кто никогда не позволял, чтобы его кто-то связал или что-то связало. Рейчис угрожал бы Бателиосу, тщательно продумав атаку только потому, что он задал такой вопрос. А потом посмотрел бы на меня и сказал:

— Как насчет того, чтобы бросить этих неудачников, Келлен? Давай проберемся обратно в это дурацкое аббатство и украдем все их барахло.