И драка начала разрастаться. Одни присоединялись к Горскому и его нежданной команде поддержки, другие принимали сторону охраны. Стулья и столы скрежетали по полу. Посуда звенела. Стриптизерши продолжали честно отрабатывать на шестах. А посетители либо сторонились схватки, либо включались в нее.

Махач завязался еще тот.

Полицию охрана не вызвала. Видимо, оказалась затронута «честь мундира». Как же! Несколько бойцов джунглей современного бизнеса громили местных бойцов как спецназ хулиганов.

Вскорости отвалились все, кто получил свое и все, кто боялся получить еще больше.

Осталась незабываемая троица: Горский, Хасбеков, Сомин против пары охранников.

– Ну? Отпустите парня? Или еще намять вам бока? – уточнил бывший боксер, который часто выступал миротворцем. Не любил он бессмысленные драки.

– Ладно! Ваша взяла! – отмахнулся один из охранников.

Сомин и Хасбеков вывели Горского на улицу. Влада слегка вело, все же и он схлопотал изрядно. Но вполне еще держался на ногах. Откуда ни возьмись появилась машина Заглятдинова. Чип и Дейл из «Королев» запихнули Влада на заднее сиденье, где как раз ждал его Радиф.

Водитель опустил стекло между собой и пассажирами так, чтобы не подслушивать их задушевную беседу. Заглятдинов внимательно осмотрел компаньона и спросил только:

– Жасмин?

* * *

Жасмин

Мне понравилось, как муж воспринял новость. Без истерик, без оскорблений и без скандалов.

Мы продолжали ухаживать за его матерью. Слаженно, как одна маленькая команда. И больную тему больше не поднимали. Ни разу до полного выздоровления свекрови.

Понравилось мне и то, что в общении с Валентиной Семеновной в следующие дни Алекс ни разу не упомянул о нашей размолвке. Не стал вмешивать мать в наши дела. Я зауважала Алекса. И, наверное, если бы еще любила его – простила. Не тогда, когда он просил об этом. Не тогда, когда извинялся. Не тогда, когда считал зарубки на своей трости хорошего мужа. Не пил, не бил, не изменял… Всю зарплату отдавал. Нет, вовсе не в тот момент.

А именно сейчас. Когда Алекс не стал спекулировать болезнью матери и ее реакцией на наш возможный разрыв.

После моего дня рождения, безнадежно испорченного мужем, после безобразной сцены в ванной моего гостиничного номера меньше всего я могла ожидать подобного.

Но… Алекс удивил. Жаль, что уже поздно. Мосты к моему сердцу сгорели. Дотла.

Еще больше я зауважала мужа, когда мы отвезли Валентину Семеновну домой, под присмотр все той же санитарки и Алекс сказал:

– Я перевез свои вещи пока к матери. Дом свободен.

Я, наверное, уже давно так не радовалась.

Хотя и старалась не сильно ликовать – муж выглядел расстроенным. Брови насуплены, губы поджаты, желваки ходят ходуном. Но мне сейчас это было неважно.

Мой дом снова мой! Мой! И больше ничей!

Мое маленькое царство, моя крепость снова принадлежит мне.

Едва вернувшись в гостиницу к Матвею, я заявила ему и Светлане Максимовне:

– Мы возвращаемся домой!

И срочно начала паковаться. Светлана Максимовна помогала – складывала и собирала вещи сына.

А уже спустя несколько часов я снова стала хозяйкой в своем коттедже.

В рабочей комнате, на столе, опять царствовал мой ноут. В углу притулились аккумуляторы, помогавшие пережить отключения электричества и продолжать плодотворно работать.

В гардеробной вновь поселились мои платья, лосины, джинсы, футболки и блузки.

Вернулись на старое место шубы.

Я забирала в гостиницу и их тоже. Потому, что не знала, когда вернусь и не особо верила в Алекса.

В спальне снова лежала моя большая подушка и мои два одеяла. Для особых мерзлячек.

Боже! Прошли всего пару месяцев, а ощущение складывалось будто годы пролетели! Будто я сто лет тут не засыпала!

И как же было прекрасно вернуться!

Говорят, дома и стены помогают. Вот именно это я сейчас и чувствовала.

Я засыпала с блаженной улыбкой на губах.

Дом. Снова. Мой.

Жизнь налаживается.

Вот о чем я думала, проваливаясь в грезу, распластав усталое тело по кровати.

Дом. Снова. Мой.

И все-таки чего-то мне не хватало для полного и безоговорочного счастья.

Правда, я еще сама не понимала, чего же именно. Только лежала и думала о том, что какая-то часть моей жизни осталась пустой. Нет, не так – скорее незаполненной.

* * *

Горский

Вот за что Горский уважал и, пожалуй, даже любил Заглятдинова. Этот сын богатого отца мажором никогда не был и к друзьям относился по-настоящему. С душой.

Вот и сегодня он лично дотащил Влада до дома и скомандовал перепуганной домработнице:

– Несите кофе и аптечку!

Пока та суетилась на кухне, Радиф дотащил Горского до ванной. Помог раздеться и принять душ.

– Ты прямо как нянька! – усмехнулся Влад.

– Ага. Тебе еще бы мамку сопли подтереть! – зло буркнуло Заглятдинов.

Горский возражать не стал. Правда. Сопли он сегодня распустил так, что едва сам о них не спотыкался. Прохладная вода отрезвила окончательно и слегка взбодрила.

Влад сам вылез из ванной, слегка пошатываясь после драки.

Радиф осмотрел друга. Ну да. Сам боксер. В травмах разбирался неплохо.

Заглятдинов прослыл мастером на все руки. Даже медицинские курсы прошел не так давно. Слишком серьезно подходил к своему делу. А в клубах Радифа случалось всякое. В том числе и на знаменитых уже боях варваров. Теперь туда стекались воротилы крупного бизнеса со всех концов страны. Некоторые нарочно приезжали в город только лишь ради этого.

Поэтому первую помощь Радиф оказывать умел, да и в травмах разбирался неплохо.

Довел Горского до кресла в его спальне, куда домохозяйка уже принесла две чашки ароматного кофе и аптечку. Даже раскрыла.

Радиф помог Владу сесть и отправился к шкафу. Подал первые попавшиеся боксеры, брюки, носки. Футболку пока отложил на кровать.

Пока Горский одевал предложенное, Заглятдинов успел открыть бутылочки антисептика, достать ватные диски, палочки и пластыри.

Обрабатывал он быстро и ловко. Словно только этим и занимался. Осматривал ушибы, ссадины. Рассеченную бровь, которая еще немного кровила, разбитый нос, губу.

Окровавленные ватные диски летели в корзину, куски упаковок пластырей тоже. Из банок с антисептиком пахло химией.

– Ты прямо как санитарка на поле боя! – усмехнулся Горский в сторону Заглятдинова.