Эрих Фромм

Случаи из психотерапевтической практики:

«Мне просто страшно...»

Наталье на момент ее обращения за психотерапевтическойпомощью было 27 лет, она закончила юридический факультет университета иработала на руководящей должности в солидной конторе. Причина ее обращения, напервый взгляд, была банальной — «чувство немотивированной тревоги». То есть,проще говоря, беспричинный страх. Молодой женщине временами казалось, будто быдолжно случиться что-то ужасное. Что именно, она не знала, просто испытывала арах,не находила себе места и не знала, что ей делать. Иногда ей удавалось придуматьповод для своего беспокойства, но он всегда был смешным, нелогичным и, главное,у нее не было ощущения, что она беспокоится именно из-за этого. Ее тревогавсегда была больше, чем та причина, которую она подыскивала, дабы ее оправдать.

Обычно, когда мне жалуются на «беспричинную тревогу», явсегда пытаюсь доискаться до истинной причины страха, поскольку в большинствеслучаев какой-то конкретный страх у человека все-таки существует. И он илибоится его высказать, или не понимает, что боится именно того, чего боится.Чаще всего удается найти страх смерти. Человек, например, боится приступовголовных болей и ему кажется, что он боится именно боли, но если разобраться,присмотреться внимательнее, то выясняется — за этим страхом стоит другой страх— страх инсульта. Умом этот пациент понимает, что инсульта не будет, просто неможет быть, потому что к тому нет никаких медицинских показаний, ноподсознательно боится именно инсульта, более того, смерти, которая, как емукажется, последует вслед за ним.

В случае с Натальей мой поиск наталкивался на непреодолимуюстену. Смерти она не боялась (боялась, конечно, но не патологически), оназдраво отдавала себе отчет в том, что все мы смертны, что смертный час никомуне известен, что мы можем уйти из этой жизни в любой момент, а думать о том,когда и почему это произойдет — не имеет никакого смысла. Нет, это не былтипичный случай завуалированного страха смерти. По-моему, целлюлита она бояласькуда больше. Большая часть ее переживаний так или иначе была связана ссексуальными отношениями, с мужчинами.

В какой-то момент я предложил ей прочесть мою книгу«Красавица и чудовище», которая как раз посвящена проблемам пола. Несмотря нато что эта книга достаточно большого объема, она прочла ее буквально за день иуже в следующий свой визит сильно переменилась.

— Мне многое теперь стало понятно, — сказала Наталья сразупосле того, как мы поздоровались. — Когда я читала ваши описания того, чточувствует женщина, и того, чего она в действительности хочет, у меня прямомурашки бежали по коже. Я наконец поняла, что меня столько времени мучило.

— Что именно? — спросил я, несколько опешив от такогонеожиданного эффекта, произведенного моей книгой.

— Я прочла про ощущение мужчины, то есть как женщиначувствует мужчину. Мне на самом деле очень хочется так чувствовать, но неполучается. И иногда, иногда... — тут она запнулась.

— Возникает тревога? — я пришел ей на помощь.

— Да, и тревога... Но тревога не сразу.

— А что сразу?

— Сначала вина... — ответила Наталья.

И дальше нам удалось прояснить ситуацию. В детстве Натальябыла очень живым и любопытным ребенком. Однажды, когда на даче она играла сосвоими четырехлетними сверстниками «в доктора», детей за этим занятием засталаее мать. По натуре мать Натальи, несмотря на свою «шум-ность» и эмоциональнуюяркость, была доброжелательным и чутким человеком. Когда она увидела, что удочери спущены трусы, а вокруг суетятся другие малыши, она, видимо, не на шуткуперепугалась. Ее лицо было искажено гримасой испуга, она стала кричать,браниться, что очень напугало Наталью. Девочке показалось, что она сделалачто-то ужасное, ей было стыдно, неловко.

Мать «отходила» от того состояния достаточно долго, смотрелана дочь с подозрением, какое-то время не разрешала ей покидать участок иприглашать к себе друзей с соседних дач. Более того, она пошла к родителям этихдетей и все им рассказала, после чего и в соседских семьях были предприняты«репрессии». Впрочем, каждому ребенку досталось по-своему — кого-то простоотчитывали, кого-то ругали, к кому-то применили порку. В общем, резонанс отслучившегося вышел большой, но главное — никто из детей так толком и не понял,что, собственно, «такого» они сделали. Однако «интимные места» больше никогдане присутствовали в их играх, да и играть они старались на глазах у родителей,а то и вовсе сторонились друг друга.

Когда семья Натальи отправилась проводить очередное лето надаче, она почему-то ехала туда с тяжелым чувством. Снова она чувствовала былуюнеловкость, не знала, как будет поддерживать отношения с детьми, которых тогдавместе с ней уличили в «разврате». Мама Натальи не работала, а отец, напротив,работал и приезжал к своим женщинам из города только на выходные. Наталья оченьскучала по отцу, потому что всегда чувствовала в нем своего защитника. Вотличие от матери, он был всегда спокоен и сдержан; даже в той ситуации онсохранял присутствие духа и всячески пытался успокоить потрясенную случившимсясупругу. Наталья любила проводить с отцом время — во всем, что он делал,чувствовалась уверенность и сила, и это было очень приятно.

И вот поздним вечером, в очередной пятничный приезд отца надачу, Наталья проснулась и подумала, что папа, наверное, уже приехал, и пошлаэто проверить. Картина, которая ей открылась, когда она заглянула в дверьродительской комнаты, повергла девочку в шок. В затемненном пространстве онаувидела широкую напряженную спину отца, который всем телом придавил на кроватиее мать. Мама Натальи стонала, и поэтому сначала девочка подумала, чтопроисходит что-то ужасное, но потом она поняла, что ее матери это нравится.Звуки нарастали, движения родителей становились все более резкими... Не в силахвымолвить ни слова, она стояла словно парализованная, глядя на то, как ееничего не подозревающие родители занимаются сексом.

Полная ужаса и какого-то непонятного ей возбуждения, Натальяпотихоньку закрыла дверь и на цыпочках вернулась в свою постель. Странная,пугающая и одновременно завораживающая картина стояла перед ее глазами ещекакое-то время. Сама того не заметив, она потянулась к своим гениталиям, и тутее охватил чудовищный ужас, она в один миг почувствовала, что все ее лицобуквально налилось кровью от стыда и страха. Девочка почувствовала себявиноватой, причем чувство вины было тотальным, ей казалось, что она натворилачто-то ужасное, сделала нечто непоправимое. И даже утром, проснувшись, Натальявсе еще чувствовала где-то внутри себя эту «немотивированную тревогу». Выйдя наверанду, девочка увидела улыбающихся родителей, которые о чем-то милобеседовали...

Наталья вспоминала все случившееся в подробностях, но долгоевремя старалась думать, что этого не было. Единственное, что никак не шло у нееиз памяти — искаженное лицо матери, когда она застала ее за игрой «в доктора»,и широкая напряженная спина отца, которую она увидела в дверной проем следующимлетом после своего «позора».