— Вероятно, вы ошиблись. — Рука с недокуренной сигаретой невольно дрогнула в руках Кавлиса, голос прозвучал напряженно. — Вы говорите очень убедительно, наверное, действительно существует два очень похожих мальчика с одной и той же фамилией.

Незнакомец усмехнулся.

— Хорошо, пусть их будет два. О своем сыне — сыне коммерческого директора, вы все знаете. Хотите узнать о другом мальчике, беспризорнике?

— Даже не знаю... У меня мало времени, масса работы, неприятности с сыном. Если вы знаете, где он, если у вас есть информация, за которую вы хотите получить вознаграждение, пожалуйста, сообщите мне все. Я даже без предварительной проверки вашей информации расплачусь с вами. Если у вас есть собственный ребенок, вы должны понять меня.

— Вы знаете, кто такие воспитанники? — задал вопрос посетитель.

— Ну, в общих чертах.

— Я говорю о воспитанниках при воинских частях. Так вот, одно время Саша был воспитанником в части, где я прохожу службу. Случилось так, что его просто-напросто выгнали из нее. Ни я, ни прапорщик Еремеев, который пришел со мной, ничего не смогли сделать, все зависело от командира части. И мы не смогли удержать Саньку, он сбежал. Но перед этим оставил у порога командира свою форму. В трусах и майке бежал по городу. Прошло полгода, больше я Саньку не видел. Хотя многие офицеры искали его.

Кавлис сделал вид, что закашлялся, и прикурил очередную сигарету.

— Вы рассказали очень трогательную историю, но она не имеет никакого отношения к моему сыну.

— Что ж, наверное, я действительно ошибся... Однако у меня есть еще один вариант, совершенно невесомый. Вот вы, Николай Александрович, богатый человек. Зачем вам это нужно?

— Что именно?

— Зачем вам нужен мальчик с улицы? Ради показухи, что ли? Все равно потом выбросите его на улицу. Я не верю вам, извините меня.

— Почему вы извинились?

— Потому что вы не похожи на богатого человека, у вас не то выражение лица. Но если вам потребуется помощь, обращайтесь. Я вот записал вам номера телефонов. Здесь домашний и рабочий телефоны в штабе войсковой части. — Слегка подрагивающей рукой парень протянул Кавлису лист бумаги.

Николай принял бумагу и прочел: «Танеев Олег. Звонить в любое время».

— Вы в каком звании, Олег?

— Капитан.

— Спасибо тебе, капитан.

Танеев покачал головой и вышел из кабинета. Кавлис пересилил себя, ему хотелось догнать этого человека, рассказать ему все, но он не имел на это права. Хотя сказал капитану Танееву достаточно много. Но он обязательно встретится с Олегом, потом, когда с Санькой все будет хорошо. И с тем же прапорщиком Еремеевым.

Санька... Как, однако, похлестала его судьба. Ну ничего, Санек, держись.

Неожиданно дверь снова открылась, на пороге стоял Олег.

— Я вот еще что хочу сказать. Прежнего командира части перевели в другой округ. Так что передайте Саньке, что в части его ждут. Обязательно передайте.

Танеев вышел.

Почти сразу же в кабинет вошел Зенин, вопросительно глядя на Кавлиса.

Николай также молча покачал головой.

— Да и так понятно, — констатировал Михаил. — У него на репе написано, что он военный. Похож на танкиста. А танкисты киднеппингом не промышляют. Чего он хотел?

— Он Саньку знает.

— Он тебя расколол?

Николай пожал плечами.

— Я бы расколол. Меня, меня надо сажать в это кресло. Санькин братан — чего еще надо? Если, мол, не вернете моего братана — все! — мировая война. Огнем пройду по Новограду. — Зенин успокоился и присел за стол. — У Аксенова ничего нового?

— Нет, — покачал головой Кавлис.

— Плохо работает следователь. Из рук вон плохо. Но драки нам не миновать, нутром чую — серьезные ребята, очень серьезные. Нам бы по паре шпалеров на брата. Что скажешь?

— Где их взять?

— Про Евсея не забыл?

Николай долго смотрел на друга.

— А это вариант. Через Костю Печинина можно выйти на Евсея.

— Позвонить Косте?

— Давай. Только не по сотовому.

— Оружие денег стоит, старик бесплатно может не продать. Чуешь, Николо, я уже разговариваю, как еврей. — Зенин набрал номер телефона Печинина и поднял указательный палец: — Здо-ро-во, Кон-стан-тин! Нормально слышно? Угадай, откуда звоню?.. Не-а... Из собственного кабинета!.. Почему понос?.. Ах ты падла! Ты видел, как я метаю ножики? Пригвоздю к стенке. Костя, я по делу. Подкинь номерок Евсея...

Аксенов встречал Баженова в аэропорту на служебной «Волге». Сегодня было не так морозно, столбик термометра поднялся до отметки минус пять градусов. Следователь РУОПа сошел с трапа самолета, перекинув дубленку через руку, а в другой держа вещевую сумку. Его сопровождал помощник.

— Тепло у вас, — сообщил Баженов, здороваясь с Аксеновым. — Когда стюардесса передала, что температура в Новограде всего пять градусов, я вначале не поверил: в Москве сейчас холодно, ветер — слезы вышибает. Познакомьтесь, Дмитрий Иванович, с моим помощником. Майор Седов.

— Олег, — представился спутник Баженова, высокий, чуть сутуловатый парень, ровесник Аксенова.

— Будем работать вместе, — добавил полковник. Он по-хозяйски распахнул дверцу автомобиля и уселся на переднее сиденье, в знак приветствия кивнув водителю.

По пути от аэропорта до городской прокуратуры Баженов предпочел говорить на отвлеченные темы. Он, не оборачиваясь к собеседникам, смотрел вперед.

— Дмитрий Иванович, я еще в прошлый раз отметил: девушки у вас красивые. — Баженов улыбкой проводил взглядом молодую женщину, которая переходила дорогу перед остановившейся на зеленый свет машиной. — Вот в Самаре, говорят, то же самое.

Аксенов промолчал. В свою очередь он отметил, что морщин на лице Баженова прибавилось, сейчас он чем-то напомнил следователю прокуратуры министра иностранных дел России Иванова. Только Иванов не носил усов, а Баженов к тому же имел привычку часто разглаживать их большим и указательным пальцами, слегка приоткрывая при этом рот.

Московский сыщик немного опустил стекло и закурил. В прошлый раз, насколько помнил Аксенов, Баженов курил исключительно «Мальборо», сейчас в салоне запахло... «Примой». Скорее всего самарской; не только красивыми девушками славится Самара. По полу машины прошел сквозняк, ноги у Аксенова быстро замерзли. Наконец Баженов докурил сигарету и поднял стекло.

— Дмитрий Иванович, как ваша семья? У вас дочка, если не ошибаюсь?

— Да, одиннадцатый год.

— Взрослая уже.