Да, удостоверение с тремя золотистыми буквами предназначалось именно для Елены Окладниковой. И она была уверена, что ее парень проходит службу в одном из секретных силовых подразделений. Если бы девушка знала правду, то сама бы и посоветовала Виктору избавиться от красных «корочек». Другого варианта не было, как не было бы и самой фотографии.

Интересно, подумал Аксенов, открылся впоследствии Виктор Елене или нет?

И на этот вопрос он никогда не получит ответа — только вполне обоснованные предположения, что да, рассказал. К такому выводу следователь придет чуть позже. А сейчас...

Сейчас он должен сообщить Баженову, что Николай Кавлис не только в курсе всех событий, но и принимает в них самое деятельное участие. В частности, ждет «гостя» с предложением о выкупе. И не только он, но и еще два профессионала, которых в этом деле так возлюбил Баженов. Мало тебе одного «беркута», получи целую стаю. Интересно посмотреть на реакцию Николая Николаевича. Вздохнув, следователь решительно посмотрел в глаза московского сыщика.

Глубоко задумавшись, Марк перебирал в руках четки. Настоятель монастыря не любил желтоватый свет обычных ламп, в келью через узкое оконце просачивался слабый свет, под потолком горели лампы дневного освещения. Сергей думал о Вахе Бараеве, о том, что тому все равно, кто отец мальчика, что он уже ступил на тропу переговоров... Времени подумать над этим оставалось совсем немного.

Переговоры с похитителями будут вести силовые структуры, в частности, те люди, которых Ваха хорошо знает, не один год контактируя с ними. Он видел и не таких людей, как Кавлис, работал с высокопоставленными чиновниками Совбеза, с оперативниками и начальниками ГУ по борьбе с организованной преступностью.

Для Вахи присутствие в этом деле майора Кавлиса было лишь незначительной деталью. Он делал довольно большой и сложный комплекс работ, его люди, когда было нужно, переправляли заложника на Кавказ, сам Ваха передавал деньги похитителям и возвращал заложника. Еще ни разу не было случая, чтобы оперативники вместо выкупа шли на силовую акцию. Тем паче что передача заложника в основном проходила в непосредственной близости от границы с Чечней или в самой республике. Потом группа освобождения, если к этому была привлечена пресса, свободно проезжала на территорию Чечни, на скорую руку организовывалась пресс-конференция, под охраной силовых структур самой Чечни делегацию провожали до самолета. И уже на борту происходили более-менее конкретные разговоры с заложником: как тебя взяли, где содержали, что ты пережил, как с тобой обращались. И, конечно же, слова благодарности в адрес освободителей; с утомленным лицом смертельно уставшего человека Ваха благосклонно принимал похвалу в свой адрес.

Но для самого Сергея Марковцева все было по-другому. Он работал на территории России, ему там жить. В Новоградской области он вообще «не пачкал». Месяц назад из надежного источника он получил информацию о том, что дело по преступной группировке "Группа «Щит» возвращено на доследование: следственная группа агентства правительственной связи доказала, что Усманов и его коллеги по работе никоим образом не могли совершить преступления, в которых их обвиняли. Эти сведения он получил во время приватного дружеского разговора, когда в очередной раз посетил столицу. Следствие в скором времени могло выйти на Марка, раскрыть его надежное убежище. Именно месяц назад Марковцев твердо решил, что пора не только завязывать с этим бизнесом, но и податься вон из России.

И все было готово к этому: паспорта с открытыми визами, приличная сумма... Но вместе с тревожными известиями из надежного источника случилось ЧП в самом монастыре. Виктор Толкушкин. Витя — пожалуй, самый преданный человек в отряде Марковцева. И как поступил, сволочь! Заглядывая вперед и отбрасывая сам факт о предательстве Толкушкина, Сергей прикинул: поступил бы он подобным образом с Виктором? И отвечал себе: нет. Вот сейчас он бы не колеблясь собрал скудный скарб, под каким-нибудь предлогом выехал из монастыря; но поманил бы за собой Толкушкина: «Давай, Витя, рулим отсюда!» Непродолжительная остановка возле бронированных дверей банка, в кабинете главного банкира идет деловой разговор, вначале стороны не соглашаются друг с другом, наконец главный банкир соглашается, показывая определенное количество пальцев на руке, — допустим, три, три процента за перевод явно темных денег на заграничный счет; хотя может и откровенно растопырить пальцы на обеих руках, выдавливая из ноздрей пару сопливых пузырей. Виктор ждет Марковцева внизу, в последний момент Марк сомневается, они уже на подступах к международному аэропорту, с тяжелой душой Сергей понимает, что спутник ему ни к чему, он лишний...

Это о Викторе. Про других членов отряда Марк сейчас не думал. Они тоже не дураки, постоянно начеку. Но никто не знает истинного положения дел, ни один не догадывается о серьезной угрозе, нависшей над православным монастырем и всей его братией. И разговоров типа «пора линять» пока не было. Но многие — к примеру, Ещеркин — начинают посматривать на Марка искоса. Нет, он сам не видел таких взглядов, но явно угадывал их за толщей монастырских стен; слышал шелест невидимых купюр, потрескивание суставов на загибаемых в подсчетах денег пальцах. Что ж, вполне справедливо монастырская братия загибала пальцы, подсчитывая не барыши, а убытки: Ваха забирал себе львиную долю. А чем хуже Вахи тот же Ещеркин? В переговорах он ничуть не уступит чеченцу. Но коль Ещеркин начнет вести переговоры, это будет означать конец самой организации.

Мальчик все еще в подвале.

Неясная тень майора Кавлиса пока-таки остается неясной.

Ваха уже близко от тропы, которую может затоптать своими грязными ногами. А эта тропа могла вывести самого Марка на короткую прямую, где будет всего пара остановок: возле банка и у здания аэровокзала. Нет Витьки — жаль. Но есть Ещеркин. Правда, его присутствие рядом с собой совсем не то, что дружеское дыхание Толкушкина за спиной.

Мальчик все еще в подвале.

Маленький врун, пытавшийся обмануть Сергея.

Его отец с видимой для Марковцева легкостью разбрасывается последними моделями «АвтоВАЗа», распоряжается огромными деньгами на обувной фабрике...

Сколько с него запросить? С рядовых граждан запрашивали по сто тысяч долларов, бизнесмены с той же видимой легкостью расставались с суммами в десятки раз большими. Родственники одного врача-стоматолога сумели набрать миллион долларов.

Сейчас Марка не обуревала алчность; чтобы не ошибиться и не затягивать переговоров с отцом мальчика, он поступил, исходя не из логики, а согласно ущербу, причиненному Виктором Толкушкиным. Он просто обязан вернуть ту сумму денег, которая исчезла благодаря именно боевому товарищу. И кто знает, может быть, еще всплывут похищенные Виктором деньги. Вот если бы они сейчас всплыли, Марк не колеблясь отпустил бы мальчика, собрал вещички и даже не подмигнул бы на прощание Ещеркину.

Боже, сколько там было долларов!

Зеленоватая лужайка среди сухостоя российских рублей.