— А чего же ты ухмыляешься?

— Я ухмыляюсь потому, что в этой игре участвуют двое. Умныйчеловек может так подставить копа, что у копа не останется времени подставитького-нибудь еще. Как раз сейчас, если это вас интересует, сержант Джон Харбеточень занят. И я уверен, что ему придется давать целую кучу объяснений.

— Почему? — подозрительно спросила Берта. — Что случилось?

— Во-первых, он заходил в «Голубую пещеру» к Эвелин Харрис.Когда им понадобилось, чтобы кто-то съездил в Оуквью прощупать почву и собратьфотографии миссис Линтиг, они отправили туда Эвелин. Когда Эвелин убили иполиция стала разыскивать ее приятелей, Харбет сделал все, чтобы остаться втени. Я не знаю, как это ему удалось, но всем девушкам велели не называтьХарбета. А попытка спрятаться намного ухудшит его положение, когда этовсплывет.

— А это всплывет? — спросила Берта. Я кивнул.

Берта задумчиво посмотрела на меня.

— Дональд, хорошо, что не я дала тебе по носу. Ты бы нашелспособ и меня засадить за решетку!

— Наверняка нашел бы, — подтвердил я.

— Пошли, — встала Берта, — нам еще нужно украсть чемодан.

— Только сперва отправьте телеграмму, — напомнил я. Мы зашлив гостиницу «Кленовый лист».

— Добрый вечер, миссис Кул, — сказал дежурный иподозрительно уставился на меня.

Берта лучезарно улыбнулась.

— Это мой сынок. Он учится в военной академии.

— О! — восхитился портье.

Мы поднялись в комнату Берты и посидели там минутпятнадцать, пока пришла телеграмма, которую Берта сама себе отправила, и сноваспустились в холл к дежурному.

— Очень плохие новости, — сказала Берта. — Утром мнепридется лететь в Монтану. Распорядитесь, чтобы мой чемодан принесли в номер.

— Сегодня нет дежурного носильщика, — сказал портье, — но мычто-нибудь придумаем.

— Я могу принести чемодан к лифту, — вмешался я, — если увас найдется тележка.

— В подвале есть тележка, — обрадовался портье.

— Мне придется перекладывать все веши, — сказала Берта. — Явозьму с собой только один чемодан и одну сумочку. Дональд, ты сможешь занестиэтот чемодан наверх?

— Конечно.

Портье уже протягивал мне ключ от подвала. Мы спустилисьвниз и осмотрелись. Через две минуты мы нашли чемодан с инициалами «Ф. Д.» иярлыком: «Собственность Флоренс Данцер, номер 602».

Мы открыли чемодан Берты Кул и положили в него чемодан Фло.Свободное место заполнили старыми тряпками и газетами. Потом я запер чемоданБерты, погрузил его на тележку и повез к лифту. Через полчаса такси с огромнымчемоданом на багажнике везло нас на площадь Согласия. Там мы взяли другуюмашину, чтобы не оставлять следов, и благополучно добрались до дома Берты.

Мальчик-лифтер поднес чемодан, и через минуту мы уже зашли вквартиру. Я не смог справиться с замком чемодана, и пришлось срезать головкизаклепок.

То, что искали, мы нашли на дне чемодана. Это был бумажныйпакет, перевязанный прочной веревкой. Я развязал веревку, и мы с Бертой быстропросмотрели бумаги.

Там было свидетельство о браке Линтигов, письма, которыедоктор Линтиг писал, когда был еще студентом колледжа и начинал ухаживать засвоей будущей женой. Дальше лежали вырезки из газет и фотографии доктораЛинтига и его невесты в свадебном наряде.

Доктор Линтиг, конечно, изменился за прошедшие двадцать слишним лет. Но не так сильно, как можно было бы ожидать. С фотографии на нассмотрел умный, серьезный парень, выглядевший лет на десять старше своеговозраста.

Я внимательно рассматривал лицо девушки в подвенечномплатье.

— Скажи, Дональд, — не вытерпела Берта, — с этой женщиной тывстречался в Оуквью?

— Нет, — уверенно ответил я.

— Тогда порядок. Наша взяла, Дональд.

— Вы, кажется, забыли о такой мелочи, как убийство. Мы сновастали рыться в документах.

— Что это? — воскликнула Берта.

— Давайте посмотрим. Здесь, наверное, должен быть приложенперевод, — сказал я, перелистывая страницы. — Это похоже на мексиканскоесвидетельство о разводе.

Так и оказалось.

— Это хорошо? — спросила Берта.

— Не очень. В свое время некоторые из мексиканских штатовуменьшили до одного дня срок проживания на своей территории, необходимый дляполучения развода, — при условии, что проживание будет юридически удостоверено.Целая толпа стряпчих сделала тогда хороший бизнес, оформляя разводы в Мексике.Потом Верховный суд не признавал эти разводы во всех случаях, когда емуприходилось сталкиваться с такими вопросами. Но множество браков, заключенных вКалифорнии после развода в Мексике, были признаны. Этих браков было столько,что властям пришлось закрыть глаза на то, что они в какой-то степени прикрываютдвоеженство. Все молчаливо признали, что это если не юридическое, то во всякомслучае моральное оправдание.

— А как ты думаешь, милый, зачем она это сделала?

— Хотела снова выйти замуж, но так, чтобы об этом не зналдоктор Линтиг. Ей хотелось и дальше держать дубинку над его головой. Эту деталья упускал из виду.

— Что ты упустил? — спросила Берта.

— Сейчас объясню. — Я подошел к телефону и позвонил напочтамт. Я передал ночную телеграмму в Статистическое бюро Сакраменто, штатКалифорния, с просьбой дать информацию о браке Амелии Селлар и поискатьсвидетельство о ее смерти по фамилии, которую она приняла после замужества.

Когда я положил трубку и повернулся к Берте Кул, онаулыбалась во весь рот.

— Похоже, милый, что мы на верном пути.

— У вас есть пара сыщиков, с которыми сейчас можносвязаться?

— Есть, — сказала Берта.

— Отлично. Опишите им Джона Харбета и пусть следят заполицейским управлением. Нам нужно знать, куда пойдет Харбет, когда выйдетоттуда.

— Разве он не вернется в Санта-Карлотту?

— Не думаю, — сказал я. — Во всяком случае, не сразу. БертаКул подошла к письменному столу и достала тетрадь в кожаном переплете.

— Они смогут приступить к работе не раньше чем через час.

— Это слишком долго, — возразил я. — Найдите людей, которыедоберутся туда пораньше. Наймите сыщиков из другого агентства. Они должны бытьна месте не позже чем через двадцать минут.

Берта взялась за телефон, а я вернулся к чемодану.