Маленькая гостья, услышав голос Александра Прокофьевича, вздрогнула и в ожидании наказания зажмурилась.

– Откуда ты, дитя? – спросил мягко граф.

– Не знаю, – тихо прошептала девочка.

– А как ты заблудилась? – спросил Александр Прокофьевич, переглянувшись с Демьяном.

– Матушка померла, а я пошла от ворот просить милостыню. – Тут девочка запнулась. – Я к церкви шла, а она закрыта. Я ещё походила по улице и… постучала в вашу дверь.

В груди Александра Прокофьевича что-то кольнуло. И кольнуло так больно, что на глаза навернулись слёзы жалости и сострадания к несчастной сиротке. Глядя на неё, он представил себе свою Машеньку. Девочка была удивительно похожа на его дочь и… Кажется, они были схожи не только внешностью, но и возрастом.

– Бедное дитя! – сказал он сочувственно и посмотрел на повара. – Макар, давай-ка сюда еду. – И он сам подал девочке пшеничную кашу и кусок хлеба.

Пока она ела, Александр Прокофьевич пристально вглядывался в её лицо.

– А тебя не Машенькой зовут? – спросил он, сам не зная почему.

Девочка вздрогнула и перестала есть. С опаской покосившись на графа, она тихо ответила:

– Нет, меня зовут Марфой… Марфой Сорокиной.

– Бедняжка Марфа, – повторил, вздохнув, Александр Прокофьевич. – А отец у тебя есть, девочка?

– Батюшка уже давно помер, – ответила пугливо гостья. – Я его и не помню совсем…

– Накормить, отмыть и переодеть! – приказал граф Демьяну и, резко развернувшись, вышел из столовой.

Александр Прокофьевич, вернувшись в свою комнату, снова уселся за стол и придвинул к себе Библию. Он пытался сосредоточиться и продолжить чтение, но образ маленькой гостьи затмил всё. Граф настолько был поражён невероятным сходством девочки с его пропавшей дочерью, что сердце разрывалось в груди от жалости и досады. Да, ему было жаль сиротку, так неожиданно явившуюся в его дом. А досада давила из-за того, что девочка эта всё-таки чужая, а не его любимая Машенька…

Глава 17

О кузнеце Архипе не было ни слуху ни духу. Остался ночью в степи, а в Сакмарск так и не приехал. Пропал – как корова языком слизнула.

Савва стоял посреди двора, уперев руки в бока, и мрачно смотрел в землю.

– Я звал его с собой, а он остался, – оправдывался он. – Когда разъездные казаки к нам подъезжали, Архип не пошавелился даже. Будто поджидал их.

Мариула стояла перед Саввой и горько плакала, а на скамейке у крыльца сидел с поникшей головой её старший внук Василий. Прижав руки к груди, ведунья громко застонала, и крупные слёзы покатились из распухших глаз по её лицу. Наконец, она повернулась лицом к востоку и закрестилась:

– Ангелы Божьи, заклинаю вас именем Господа, заклинаю вас кровью Иисуса Христа, подсобите Архипушке! Ежели вы не поможете, то никто ему не поможет!

– Уймись, бабуля, – сказал Савва, положив руку на плечо несчастной старушки, и у него на глазах показались слёзы.

– Брат? – позвал его Василий. – Пойди сюда, братуха, мне надо сказать тебе кое-что. В Сакмарск отряд Пугача прибыл.

– Да ну?!

– Может, к нему подадимся?

– Я вот вам подамся, неслухи! – прикрикнула на внуков Мариула, всплеснув руками. – Лучше в лес бегите со всех ног. Забейтесь в самую глухую чащу и носы не высовывайте!

– Для чего, бабуля?

– Чтоб в сети паучьи не запутаться.

– Бабуль, ты что это?

– Слухайте меня, внучики, и уясняйте. – Мариула строго, как в детстве, посмотрела в глаза Саввы и Василия. – Дорога самозванца шипами усыпана и в ад ведёт. Уже недолго ему гулять осталось! Сам башку сложит и всех, кто с ним рядом сейчас, зараз за собою в ад потянет!

На улице сгустились сумерки, и Мариула с внуками зашли в избу. Медленно текли ночные часы; тихо разговаривали они, сидя за столом.

Неожиданно залаяла собака. Внуки подняли головы, и сразу же кто-то постучал в окно. Савва отворил дверь, и в избу вошёл запыхавшийся Никодим Барсуков. Он со вздохом тяжело опустился на скамью у двери, рукавом вытирая пот с лица.

– Говори, с чем пожаловал? – строго глядя на него, спросила Мариула, поднимаясь из-за стола.

– Дай испить чего-нибудь! – прохрипел Никодим. – Слава Господу, ушёл я. Там кыргызы от ампиратора в городок пожаловали и всех сакмарцев-казаков хотят за собою в Бердскую слободу увесть. Ух! Горло пересохло. Ну дайте же воды!

– На-ка вот испей и дальше сказывай, – подав ему кувшин, сказал Савва.

Выпив всю воду, Никодим причмокнул языком и продолжил:

– Провианту требуют. Грозят силой отнять, ежели подобру-поздорову отдавать зараз не станем! И срок установили до утра зараз!

– Ты сказал, что кыргызы от царя пожаловали? – спросил Василий. – А почто кыргызы, а не казаки?

– А я почём знаю, – пожал плечами Никодим. – У ампиратора и казаков и кыргызов в войске – пруд пруди. Сам видывал!

– А мне чтой-то не нравится сеё, – высказался озабоченный Савва. – Явились посреди ночи, да ещё срок установили. А может, это сабарманы пожаловали под шумок? Сейчас сам чёрт не разберёт – где сабарман, а где казак из войска царёва.

– Ишь ты! – воскликнул потрясённый Никодим. – А ведь уже утро наступает. Что делать будем, казаки?

– А сколько их в городок пожаловало? – спросил у Барсукова Василий.

– Кабы знать, – ответил с сумрачным видом Никодим. – Ведь они посреди ночи припороли. Ну, мыслю, сабель сто наберётся!

– А казаков сакмарских? – спросил Савва.

– Всего-ничего. Кто с атаманом в Оренбурге торчит, а кто за царём зараз подался.

– Выходит, городок защищать некому! – подвёл итог Василий.

– Ежели стариков собрать да стригунков, сабель с полсотни наскребём, – вздохнул Никодим. – Только быть как? Отряд ведь вражий в городке уже. Ежели мы только зашевелимся, зараз в капусту изрубят!

– Вы в крепость ступайте и к битве готовьтесь, – перекрестившись, сказала казакам Мариула. – Я же к людям схожу и обскажу им, что да как делать надо…

Как только небо окрасили первые отблески зари, над городком зазвучал колокол. Его монотонный звон одинаково всполошил как разбойников, так и жителей Сакмарска. Сабарманы поняли, что разоблачены, а жители городка, что одурачены. Одни выхватили оружие и пустились грабить городок, а другие спасать себя и своё имущество.

Только поп Серафим, один из первых почувствовавший неладное, с каменным лицом звонил в колокол, предупреждая прихожан о нависшей над Сакмарском смертельной опасности.

Разбойники на конях рассыпались по городку, отыскивая дома побогаче и предаваясь безудержному грабежу.

Первой мыслью каждого сакмарца были спасти что можно. Насмерть перепуганные, потерявшие голову женщины бросились по домам. В панике они хватали всё, что под руку попадало, и выносили из дома. Их вопли и причитания слышались всюду. Настала