Волхв кивнул.

– У него. Имени не знаю, только с посыльным его встречался. Тот мне обручье, которое я Магсуме дарил, и показал. В доказательство, что у него она, – он смолк, оглядывая лицо княжича. А после добавил: – Я знаю, что ты можешь теперь меня казнить. Но прошу только одного: чтобы их вызволили.

Княжич громко хмыкнул.

– И как же ты прикажешь это сделать? На аул их нападать? У меня с Сайфи-бием вроде бы мир и затишье. Понятное дело, что пока, – он покрутил пальцами кончик бороды. – Но раз он смерти моей хотел, значит, что-то задумал. В лоб одержать верх не смог, исподтишка одолеть вздумал. Ну, морда косогл… – княжич осёкся и коротко посмотрел на Таскув. – Подлая морда.

Она покачала головой.

– Раз между вами снова мир, может, и нужно мирно попросить его пленниц вернуть? – предложила осторожно. – Авось не станет противиться, если его уличить?

Ижеслав упёрся ладонями в колени и встал, прошёл по светлице, то и дело грозно посматривая на Дакшу, но не говоря больше и слова упрёка ему.

– Значит, получается точно теперь, что Смилан не виноват? – он остановился в дальнем углу, будто бы разговаривая сам с собой. – Наделал ты дел, Дакша. Я ведь родного брата подозревал и обвинял. И Латеницу. А ты всё знал и молчал.

Волхв потупился лишь на миг, когда княжич к нему повернулся.

– Любую кару понесу, – твёрдо произнёс он. – И смерть приму, если на то твоя воля окажется, Ижеслав Гордеич. Но знай тоже, что по своей воле я никогда не сделал бы тебе зла.

– Что ж, – усмехнулся тот. – Как с тобой поступить, я решу, конечно. Пока что придётся тебе в темнице заночевать. Завтра утром судьба твоя определится. Стража!

Два крепких и высоких молодца тут же вошли в покои. Ижеслав молча указал им кивком на Дакшу, и воины тут же поняли, что к чему. Увели его прочь, не слишком крепко пленяя – ведь он не сопротивлялся – но приглядывая зорко.

– Не думал я, что в такой маленькой шаманке таится столько силы, – недолго помолчав, проговорил княжич. – Но ты меня удивила.

Он повел плечами, словно заново ощущая своё тело. И пусть долго ещё ему предстоит возвращать себе былой вид, а уже заметно, как пропала нездоровая серость лица и заблестели глаза, отчего показались ещё ярче.

Таскув разжала кулак, посмотрела на порез, который всё ещё продолжал сочиться кровью. Надо же, неглубокий совсем, а никак не уймётся. И помочь она себе не может. Разве что отваром, кровь затворяющим, промыть. Крепко потрепал её волхв. Казалось, и с лавки теперь не подняться. Даже сидя голову так и кружит.

– А куда Урнэ подевалась? – недоуменно огляделся княжич, только, видно, заметив, что той нет.

Таскув всё же медленно встала, стараясь не покачиваться.

– Знать, вернулась туда, откуда взялась… Думается, это прабабка моя была.

Ижеслав недоверчиво нахмурился. Не понять ему, насколько близок мир вогульских духов с человеческим. Чуяла Ланки-эква, что тяжело правнучке, вот и облик такой приняла. И кто знает, что было бы сейчас, коли не её подмога.

– Позвать кого, чтобы проводили тебя? – участливо заглянул в лицо княжич, когда Таскув прошаркала мимо него.

Она подняла руку, не стоит, мол. И покинула светлицу. Только бы наружу выйти, свежего воздуха глотнуть. Она спустилась по лестнице, прошла коротким коридором, который становился всё темнее с каждым шагом. Толкнула дверь и встала на крыльце, щурясь от нестерпимого света. Но дышать стало гораздо легче. Только кровь всё продолжала слабыми толчками вытекать из ранки.

В отдалении показался Смилан. А за ним быстрым шагом едва поспевал Елдан. Княжич спешил через двор к терему, на ходу застёгивая поверх рубахи пояс с оружием. Слегка поблескивал его лоб от пота, и тонкие пряди прилипли к нему. Вокруг ворота тоже расплывалось мокрое пятно. На ристалище усердствовал никак – вяло подумала Таскув. Проследила, как мужи друг за другом поднялись на крыльцо и, не издав ни звука, мягко осела в вовремя подставленные княжичем руки.

Латеница вздрогнула, едва не выронив из рук шитьё, когда грохнула, почти слетев с петель, дверь светлицы. Первым внутрь ввалился один из вогулов, кажется, Елдан – запомнить чужие имена оказалось не так уж сложно. А вслед за ним вошёл и Смилан, бережно сжимая в руках Таскув. Похоже, девушка была в беспамятстве. Ни слова не говоря, княжич уложил её на лавку – та распласталась безвольно. На пол упало с её ладони несколько густых красных капель.

– Что случилось? – Латеница, отложив шитьё, спешно подошла, коснулась холодной щеки вогулки.

– Ижеслава лечила, – словно в укор ему, произнёс Смилан. – Я до него не дошёл, чтобы узнать, как всё обернулось. Только услышал, что Дакшу после того стража увела.

– Неужели он?..

Смилан раздраженно дёрнул плечом. И верно, теперь волхв, коли зло удумал, уже никуда не сбежит: посчитай, вся дружина за ним приглядывать станет за то, что чтимого ими Ижеслава вздумал извести. Латеница взяла Таскув за руку, осторожно коснулась пореза на её ладони, шепча заговор. Кровь, повинуясь запирающему слову, остановилась.

– Почему к лекарю не пошли? – Латеница намочила рушник водой из кувшина и осторожно вытерла руку вогулки.

– Думается, дело тут не в порезе, – буркнул Смилан, опускаясь на край лавки. Елдан встал за его спиной, взволнованно и хмуро глядя на девушку. – Я никогда тебя не расспрашивал. Но ты ведь силами особыми владеешь. Может, лучше него поймёшь, что с Таскув. Такое уж не первый раз с ней случается.

Какие уж там силы. Но, обмотав чистой тряпицей ладонь Таскув, Латеница всё ж прислушалась нутром к отголоскам её жизненных сил. И если в прошлую встречу те ощутимо бились во всём теле Таскув, то теперь едва ощущались. Верно, устала, спасая Ижеслава, и может статься так, что простого отдыха будет достаточно.

Латеница тронула запястье девушки, щупая слабо бьющуюся жилку. Оглядела лицо, которое отливало зеленоватой серостью. Нехорошо. Она вдруг ощутила такую острую досаду от своего бессилия, что глаза защипало. Окажись она на месте Таскув, та уже давно привела бы её в чувство.

– Ну? – нетерпеливо подогнал Смилан.

– Она очень много сил потратила. Я попытаюсь сделать так, чтобы они восполнились быстрее, – сердито пробормотала Латеница, чувствуя неловкость под суровым взглядом вогула. – А вы будете меня отвлекать – прогоню!

Елдан даже  отступил немного, а княжич лишь густые брови сдвинул – не поверил. Да и попробуй его сейчас вытолкать – шагу не ступит за порог, пока не убедится, что с его ненаглядной шаманкой всё в порядке будет.

Латеница перебирала в голове все заговоры, что знала, стараясь найти подходящий. И вспомнила. Древний, тот, о котором и не думала давно, считая, что никогда ей не найти сил, чтобы им воспользоваться, но, стало быть, теперь другого выхода нет, как попытаться. Она проговорила мысленно каждое слово, боясь ошибиться. Но строки всплывали в памяти так ясно, будто лишь вчера бабушка им внучку учила-втолковывала. Коли не получился, она и свои силы пустоту выплеснет, и вогулке не поможет.