Подозрение, что она все же решила настоять и прокатиться со мной, разлетается, когда она дефилирует мимо, садится в красный Порше и, посигналив мне, уезжает в сторону не города, а поселка.

Ночные дороги свободны, так что я довольно быстро оказываюсь на том месте, где в плену находится Даша. Первое, что я замечаю – это горящие окна, а уже потом – хрупкую фигуру, которая пытается что-то рассмотреть за стеклом.

Щавель прав – иногда свет падает именно так, что очень хочется запечатлеть именно этот момент, хотя вроде бы и нет в нем чего-то особенного. И, честно говоря, я не понимаю, почему город спит и у этого офиса нет толпы из мужчин, потому что там, за стеклом, застыла красивая бабочка, опустившая крылья.

Нас разделяет стекло и несколько метров. И какое-то время я просто стою у машины с включенными фарами, и наблюдаю за девушкой.

Почему-то сейчас, несмотря на преграду и расстояние, она кажется мне доступней и ближе, чем раньше.

Может, потому, что я знаю – ей некуда убежать. И я могу наблюдать за ней так долго, как хочу этого сам, а не столько, сколько позволит она.

Откинув мрачные мысли, приближаюсь к окну.

Но ничего не меняется. Даша по-прежнему не шевелится, просто смотрит уже не рассеянно – заметив меня, пытается улыбнуться, но не выходит. И мне кажется, я слышу ее разочарованный выдох – не получается притвориться, что все просто, легко и то, что было, и то, что происходит в данный момент, не имеет значения.

Не отдавая себе отчета, она прикасается к волосам, прикусывает губу и, кажется, забывает моргать – так пристально всматривается в темноту, в которой нахожусь я. Прячется за ресницами, и снова встречает мой взгляд, чуть смущенно, с долей неловкости, но не только с этими нотами, как бы она не пыталась это скрывать.

И в эту минуту я понимаю, что сделал правильно, не отправив ее в службу спасения или полицию и не вызывав их сам.

Потому что так, как смотрит она на меня – смотрят на тех, по кому успели соскучиться.

– Привет, – слышу немного растерянный голос, как будто она сомневалась, что я правда приеду.

– Ключ дашь или сразу взламывать дверь? – пытаюсь шутить, чтобы немного сбить с нее напряжение, растормошить ее, заставить ожить.

– Первый вариант мне нравится больше, – улыбается.

Уже хорошо.

Она просовывает в приоткрытое окно немного согнутый ключ, который, впрочем, открывает дверь с первой попытки.

Зайдя в офис, застаю Дашу в полной растерянности. Смотрит на меня такими огромными глазами, как будто я медвежатник и тупо взломал эту дверь.

– Ну и как это называется? – вздыхает, качает головой, подходит ко мне за ключом.

И когда она оказывается достаточно близко, а ее ладонь задевает мою, я с удовольствием даю ей подсказку:

– По-моему, кто-то просто соскучился.

– Да нет… – отнекивается она, заливаясь румянцем. – То есть, да… может быть… да, но…

Она силится придумать, как пояснить, старается подобрать слова, и краснеет еще сильнее, даже избегая смотреть на меня.

– Собирайся, – останавливаю ее попытки спрятаться за надуманным, и поясняю то, что она могла упустить, но не упустил я. – Ты сказала три «да». На сегодня мне этого хватит.

– На сегодня? – повторяет она изумленно.

Но это тоже всего лишь очередная попытка к побегу – от себя, от меня, возможно, от нас. Потому что в ее глазах не только растерянность, но и трудно скрываемое предвкушение момента, когда даже думать о побеге будет уже невозможно.

Офис, в котором она находится, очень маленький, а еще в нем очень узкий дверной проем, и в данный момент мне кажется это гениальным решением архитектора. Потому что Даша, пытаясь пройти мимо меня, не может этого сделать. Невольно задевает мое плечо, руку, бедро. И так и стоит, как будто наткнулась на преграду, которую не в силах преодолеть.

Не протискивается.

Не просит меня подвинуться, отойти.

Вместо этого упирается спиной в дверной косяк с другой стороны, позволяя нашим телам разлепиться, но взамен скрещивает наши взгляды так, что это напоминает сварку. Только вместо огненных искр – дыхание, которым мы невольно обмениваемся.

Нет лишних слов.

Нет лишних движений.

Мы застываем напротив друг друга, и не знаю, что видит она, а я вижу, что она изменилась. Немного похудела, глаза потускнели, и сейчас жадно впитывают в себя отсвет включенных фар, словно пытаясь насытиться и опять заискриться. А еще, пусть это только на уровне ощущений, в ее взгляде я вижу жадность и жажду… ко мне.

– Я твоя должница, – произносит чуть хрипло она.

И я сжимаю пальцы в кулак, чтобы не прикоснуться к ней и не взять этот долг так, как хочу.

– Хорошо, – мой голос, привыкший к переговорам, не выдает меня, в отличие от нее, хотя в нем спокойствия, думаю, меньше, меньше намного. – Я это запомню.

Ее глаза изумленно распахиваются, губы приоткрываются, но позволяют себе только выдох.

Наверное, она ожидала услышать ответ хорошего парня, который скажет: «Что ты? Забудь». Вот только рядом с ней все рыцарские порывы, которые, возможно, забились в память занозой из наивных сказок типа «Айвенго», перекрываются темными полотнами современности, на которых я вижу два силуэта. Обнаженных, скрещенных всеми конечностями, издающих жадные стоны и которым плевать, если их кто-то услышит. Потому что они слышат только себя и друг друга.

– Нужно закрыть эту дверь… – Даша начинает нервно крутить в пальцах ключ, как будто смогла заглянуть в мои мысли. – Тем более, завтра будет тяжелый день…

– Завтра суббота, – напоминаю.

Но мало ли, вдруг она имеет в виду домашние хлопоты. Поэтому я уже почти предлагаю уехать, как она продолжает.

– Мне завтра нужно будет посетить одну выставку, – она вздыхает, и я понимаю, что для нее по каким-то причинам поход туда точно не в радость. – Международную. Нужно будет взять буклеты, раздать визитки, желательно найти новые контакты…

Понятно. Новые контакты не для той, которая прячется в себе изо всех сил. Даже сейчас, вопреки своему заявлению, она не спешит никуда уходить. Смотрит на меня так, что я почти осязаю ее желание. Но не делает ничего, чтобы выплеснуть его, чтобы взять то, что хочет, чтобы хотя бы попробовать.

Пока я раздумываю, успею ли быть завтра в двух местах в одно время и стоит ли ей навязываться, она называет название выставки, и я выпадаю в осадок. И не знаю, как пояснить еще одно совпадение, потому что… что это, если не знаки, в которые я не верю?

Даже если бы я не приехал, мы бы все равно увиделись завтра.

Но мне нравится эта ночь и именно этот момент. И глядя на то, как Ромашка тяжело дышит и то и дело опускает глаза, чтобы вновь взглянуть на меня, и чувствуя ее нежелание уходить, я отчетливо понимаю, что использую любую возможность, чтобы картинка, которая сверлит мне мозг, оживилась.