– Нет, – сказал Санчес. – Это не кагуляры. По крайней мере, Вердье божится, что нет.

– Тогда остается только один вариант, – ответил Фалько.

– Красные?

– Да.

Они проходили мимо пруда в Люксембургском саду. А встретились двадцать минут назад перед кафе «Клозери де Лила» у памятника маршалу Нею. Время от времени Фалько доставал платок и сморкался. У него текло из носу и болела голова. Купание стоило ему легкой простуды, которую он лечил кофе-аспирином и коньяком.

– Могут быть и нацисты, – заметил Санчес, немного подумав. – Свою игру ведут. Или итальянцы – кто еще так халтурит?

– Возможно, – согласился Фалько. – Но маловероятно.

И покосился на своего спутника. Сегодня тот был без шляпы и без галстука, но с шейным платком и в кепке, которая вместе с усами добавляла его по обыкновению утомленному виду неуместно пролетарское обличье.

– Вам видней, – сказал Санчес. – Вашу шкуру попортить хотели… Лица их рассмотреть удалось?

– У того, кто напал спереди, – да. Среднего роста, лицо небритое, зеленовато-бледное.

– Похож на испанца?

– Может, и испанец… Хотя в Париже нетрудно кого угодно подрядить на такую работу. А ножи гражданства не имеют.

– Вам все-таки крупно повезло.

– Да уж.

В самом деле, повезло, подумал Фалько. Клинок, вспоровший ему сзади пиджак, лишь чуть задел кожу, перила оказались рядом, а в момент прыжка под мостом не проходила баржа, не то он гарантированно переломал бы себе кости.

– Крупно, – добавил он.

Он прыгнул прямо в Сену и с плеском погрузился в холодную мутную воду, от которой на миг перехватило дыхание, а потом, слегка оглушенный, вынырнул на поверхность и поплыл по течению к ближайшей набережной, меж тем как люди на мосту и на берегу тыкали в него пальцами и звали на помощь. Двоим жандармам, которые вытащили его из воды, дали ему глотнуть водки и принесли одеяло, он сообщил, что сверзился с моста по собственной глупости – слишком сильно перегнулся через перила, чтобы сделать фотоснимок. Ажаны оказались любезны – угостили сигаретой, проводили на патрульный катер, где сняли показания, а потом на такси доставили до отеля. По крайней мере, с этой стороны все обошлось.

– Есть одно объяснение, – сказал Санчес.

– Одно? У меня их несколько.

– Это самое правдоподобное. В республиканском посольстве у нас свой человек – очень ценный агент, с доступом к кодам их шифровальной машины «Криа-Маркони»… Так вот, он считает, что вас установили.

– Под каким именем?

– Имен никаких, кроме Игнасио Гасана, не называли. Но подозревают, что вы не тот, за кого себя выдаете, и, может быть, работаете на нас.

– Ишь ты… Быстро они обернулись. Я здесь всего несколько дней.

– Может быть, вас кто-то опознал. Возможно, этот самый Навахас, новый резидент в Париже.

Фалько задумался. Повадился кувшин по воду ходить, сказал он про себя и себя же имея в виду. Санчес внимательно наблюдал за ним:

– Вы не отсылали корреспонденцию обычной почтой? Во французской почтовой службе мощная коммунистическая ячейка, и они перлюстрируют письма, адресованные в Испанию.

– Не отсылал. Никогда.

Фалько продолжал размышлять, однако ему нездоровилось, и это не давало сосредоточиться. Першило в горле, лило из носу. Чертыхаясь, он в очередной раз достал из кармана платок.

– Не может этого быть, – сказал он, высморкавшись. – Слишком скоро… Странно это…

– В наше время все странно. Может быть и совпадением.

– Вот в это я не верю. В нашем деле вера в случайности и совпадения слишком дорого обходится. И опасней их ничего нет.

Санчес дернул головой. И от смешка, подавленного в самом начале, закашлялся.

– Они опасней даже, чем удар ножа на Пон-дез-Ар, например? – иронически проговорил он.

– Да, опасней.

– Тут ясно только одно – они вас вели. Боюсь, вы стали неподвижной мишенью. Надо бы поскорее покончить с делом Баярда.

– Близится к завершению.

– Отрадно слышать.

Незаметно оглядевшись, Санчес придвинулся еще ближе и протянул Фалько газету, желтым прокуренным пальцем ткнув в страницу, словно показывал заголовок статьи.

– Здесь конверт с новыми фотографиями – вы, он и эта англичанка в дружеской беседе… Еще потребуются?

– Нет. С этими будет достаточно.

– Думаю все же, что дело в Баярде. Кто-то, образно выражаясь, начал прогревать моторы и засек вас рядом с ним.

– Так скоро? – Фалько снова высморкался. – Вот это мне и удивительно.

– А мне удивительно другое. Если это красные и они вас заподозрили, почему не предупредили Баярда?

Фалько покачал головой. Красные или германский абвер. Да и самого адмирала со счетов сбрасывать нельзя. Кусать, а не лаять – это вполне в его духе. Вепрь к особой щепетильности не склонен. С него очень даже станется устроить утечку и пустить собак по следу своего агента, ибо он уверен, что тот с ними справится.

– Может быть, еще анализируют, кумекают над ситуацией?

– Ничего себе анализ – чуть не зарезали.

– Это лучше, чем пуля в затылок.

Санчес улыбнулся ему не без язвительности:

– Простите, если лезу не в свое дело, но мне кажется, что все это вас забавляет… Я ошибаюсь?

– Каждый видит событие по-своему.

– Вас пытались убить, вы славно искупались в Сене, вас вот-вот разоблачат, кто-то держит вас на мушке… Это ведь не комедия с Гарольдом Ллойдом[48].

– Наше дело такое…

– Да. Полагаю, что так.

Они помолчали, глядя на детей, игравших на берегу пруда. Санчес снова закашлялся, поднес ко рту платок, и хотя, скомкав, быстро спрятал, Фалько, как уже бывало не раз, успел заметить розоватые пятнышки.

– Как вас занесло в нашу среду? Вы ведь военный, не правда ли?

Тот потеребил ус:

– Неужели так заметно?

– Нет, не очень. Ну, может, только по манере носить одежду. Думаю, она, будь то мундир, сутана или сетчатые чулки проститутки, формирует характер.

Санчес снял кепку, провел ладонью по лбу с глубокими залысинами. Вид у него вдруг сделался еще более усталым.