class="p1">Когда он закончил промывать рану, в медотсек вошли Анда Клаес и Иу.

— Кто его так? — кивнула Анда на Вита.

— Ваш Кирон, — нахмурился Штеер. — Вернее тот, в кого он превратился.

— Но мне сказали, что его сожрал какой-то зверь, — возразила девушка.

— Уж не знаю, порадует вас это, или нет, но он жив, — ответил Штеер. — Только размерами он теперь с медведя, а когти у него с мой палец.

Тем временем Расмус приложил к голове Платта какое-то приспособление с пистолетной ручкой и мягкими валиками на конце. Он медленно вел им по ране. Внутри устройства что-то жужжало и шипело как в утюге.

Опасные события последних дней не убили в людях любопытство. Все с интересом наблюдали за неведомой процедурой. Когда Расмус закончил, на лице Платта осталась только красная линия шириной в палец.

— До свадьбы заживет, — сказал медик.

— Я надеюсь, это случится много раньше, док, — как всегда вовремя очнулся Вит, открыв глаза, — Может, я не собираюсь жениться, мне что, до старости так ходить?

— Значит, придется жениться, — криво усмехнулась Миляна. — Если найдется желающая до такого добра.

— Да ну его! — отмахнулся коротышка. — Ну, разве что ты согласишься.

— Не дождешься, — фыркнула девушка. — Походишь так. Ничего страшного с твоим лицом не случилось. Ты даже в зеркало себя еще не видел.

— Я рад дорогая, что нравлюсь тебе и в таком виде, — сказал Платт, — Но на войне я видел много заваренных ран и краснорожим быть не желаю.

— Ладно, хватит валяться, — он резко сбросил со стола ноги и встал.

Но не прошло и пары секунд, как его повело в сторону. Расмус успел подхватить его и уложил обратно на пневмостол.

— Что за черт! — удивленно тряхнул головой коротышка.

— Вам надо отлежаться пару дней под капельницей, — пресек медик рукой очередную попытку Платта подняться. — Вы потеряли очень много крови. Я подготовлю вам здесь одну из коек.

— Да больше мне делать нечего, как валяться в лазарете, когда такая тварь вокруг бродит! — воскликнул коротышка.

— В таком состоянии вы все равно ничем не поможете, — возразил медик и взглянул на Штеера, ища у того поддержку.

— Я приказываю вам, Платт, выполнять инструкции доктора, — отреагировал Штеер.

Вит поворчал, но скорее для проформы, и перестал дергаться.

— Кстати, по поводу твари, — обратился коммандер к Расмусу. — У нас есть ее отрубленная лапа. Не могли бы вы ее исследовать?

Он выложил пакет из рюкзака на одну из пластиковых тумбочек. Под полиэтиленом проглядывал темный обрубок длиной сантиметров двадцать. Лахрим, как и все остальные, невольно задержал взгляд на жутком предмете. Посмотрев на других, он ясно различил страх на лицах. Тоже самое, он уверен, они могли увидеть и в его глазах.

— Что именно мне надо исследовать… в этом? — спросил Хольм.

— Хозяин этой лапы раньше был игуаной, — сказал Штеер.

Он вывалил содержимое пакета наружу.

— Я хочу знать, кем он стал теперь, — указал он на совершенно черную лапу с длинными, словно ножи, когтями.

Расмус разместил Платта на одной из коек. Воткнул в руку иглу встроенной капельницы. Затем он взял с тумбочки обрубок зверя, положил его на пневмостол и принялся проводить анализы.

Это грозило затянуться, и остальные покинули медотсек. Штеер, Миляна и Лахрим пошли в прихожую снимать верхнюю одежду. Анда удалилась в свою каюту. В лазарете кроме медика и Платта остался еще Иу. Когда Лахрим выходил, он увидел, что тот стоит в углу и напряженно наблюдает за манипуляциями Хольма.

Минут через пятнадцать все кроме Анды вновь собрались в лазарете. Студент-медик к тому времени уже почти провел все исследования и тесты. Лахрима немного замутило от вида крови на столе, но от более неприятных последствий он сумел воздержаться.

Расмус какое-то время внимательно изучал дисплей медицинского компьютера. Его лицо выражало крайнюю растерянность. Молодой человек явно чего-то не понимал, но боялся признаться в этом спецам.

— В чем дело, доктор? — решительно прервал его метания Штеер.

— Дело в том, капитан, что компьютер выдает весьма странные данные, — начал Хольм, с сомнением почесывая затылок, — Это касается состава образца.

— Если говорить о строении лапы, то она вполне обычна для пресмыкающегося, за исключением когтей и кожи, — продолжил он. — Когти скорее напоминают медвежьи, но даже у самого крупного медведя они раза в два короче. По длине они совпадают с когтями крупного ящера рихоптерикса с планеты Алькизара, но у того они значительно толще. У вашего же образца они узкие и острые, словно кривые ножи.

— Кожа тоже необычна, — указал он скальпелем на обрубок, — Сначала я подумал, что она покрыта грязью, но при внимательном исследовании я обнаружил, что это крупные образования, покрытые слоем какой-то липкой субстанции. Такую же, кстати, я нашел и на когтях.

— Ну что такого? — возразил Штеер. — В освоенной вселенной миллиарды видов животных, и каких только когтей и кожи у них нет.

— Да, я понимаю, капитан, — согласился Расмус. — Но вы просили меня сравнить образец с лапой игуаны. И после проведенных исследований я могу точно сказать, что эта лапа не пресмыкающегося. Более того, я могу определенно сказать, что она не принадлежит ни одному из известных видов животных.

— Но все это — только верхушка айсберга, — нервно постучал костяшками пальцев по столу медик.

— Что еще? — тревожно посмотрел на него Штеер, почуяв неладное.

«Если эта медвежуть — верхушка, то, может мне не портить нервы и уйти, пока всей массой не придавило?» — подумал Лахрим.

«С другой стороны, чем черт не шутит, вдруг это поможет выжить, — спорил он сам с собой. — Пожалуй, останусь. Надо только местечко подобрать, куда помягче в обморок от ужаса свалиться».

— Я проанализировал липкое вещество и обнаружил, что это различные соединения железа, — прервал его размышления Хольм. — Но на поверхности планеты железа нет. Разве что в ядре, но оно очень глубоко. Под десятками километров коры.

— Вы можете предположить, откуда это железо? — спросил Штеер.

— Я это знаю, — многозначительно произнес Расмус.

В преддверии разгадки тайны присутствующие, казалось, перестали дышать.

— Соединения железа являются выделением реакции, проходящей в теле образца, — торжественно объявил студент. — Эта реакция идет до сих пор, но угасает на глазах.

— Что там творится, доктор? — кивнул на обрубок Штеер.

— Я не знаю, — уверенность Хольма мгновенно испарилась, когда разговор вошел в зону неизвестного. — В результате реакции в образце появились соединения со свойствами, неведомыми человечеству.

В комнате повисла тишина. Даже скудные знания Лахрима позволяли понять: если он до сих пор думал, что у него серьезные проблемы, то он ошибался. ПРОБЛЕМЫ начались только теперь.

Иу вряд ли понимал химическую сущность новости. Но, судя по