– Да, сэр.

– Что вы сделали, если вообще что-либо сделали?

– Я сообщил спутникам, что увидел, и попросил развернутьмашину.

– Я лично требую вычеркнуть этот ответ из протокола, –объявил судья Маркхэм. – Это несущественно и не относится к делу. Вопроскасался того, что дальше сделал свидетель относительно того, что происходило вкабинете. Разговоры между сторонами, имевшие место вне присутствия обвиняемых ине являющиеся частью того, что совершил сам свидетель или лично видел,недопустимы.

– Хорошо, – сказал Клод Драмм. – Что произошло потом? Что высделали относительно мистера Нортона?

– Я вернулся в дом, поднялся по лестнице в кабинет иобнаружил тело, лежавшее на столе с разбитой головой, – ответил Дон Грейвс.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся КлодДрамм к защитнику.

Мейсон встал и уставился на Дона Грейвса. В зале суда сразуже почувствовалось напряжение. Зрители поняли, что это кульминационная частьвсего процесса.

– У вас хорошее зрение? – спросил Мейсон.

– Да.

– Вы считаете, что, сидя в движущемся на большой скоростиавтомобиле, в указанной точке, глядя в заднее стекло, вы моментально смогли узнатьнаходившихся в кабинете?

– Да, сэр, я знаю, что смог.

– Откуда у вас такая уверенность?

– Я тогда понял, кто это, а в дальнейшем, чтобы проверитьсвою способность сделать подобное, я провел соответствующие эксперименты.

– Вычеркните последнюю часть ответа! – крикнул судьяМаркхэм.

– У меня нет возражений касательно этой части, – заявилМейсон. – Если суд не против, я хотел бы развить эту тему.

– Хорошо, – согласился судья.

– Вы утверждаете, что в дальнейшем проводили эксперименты?

– Да, сэр.

– В машине?

– Да, сэр.

– В кабинете находились люди?

– Да, сэр.

– Кто находился в кабинете?

– Мистер Драмм, заместитель окружного прокурора и еще дваего подчиненных.

– Вы смогли их узнать?

– Да, сэр. Понимаете, сэр, в кабинете очень широкие окна и прекрасноеосвещение.

– Машина, участвовавшая в эксперименте, ехала не на оченьвысокой скорости?

– На той же скорости, что и машина, в которой я сидел в ночьубийства.

– В том случае вы ехали на машине судьи Пурлея?

– Да, сэр.

– Но эксперименты проводились в другой машине, а не в машинесудьи Пурлея?

– В другой.

– В таком случае эксперименты проводились не в тех жеусловиях – то есть не в той машине, а следовательно, заднее стекло было другим?

– Но они идентичны! – воскликнул Дон Грейвс.

Мейсон с укором посмотрел на свидетеля.

– Эксперименты проводились не в тех же условиях? – повторилон.

– Нет, сэр.

– А вы осмелитесь провести эксперимент в тех же условиях?

– Я возражаю на основании того, что это спорный вопрос! –рявкнул Клод Драмм.

– Я считаю, что его, конечно, можно назвать спорным, но вданном случае, как мне кажется, вопрос показывает заинтересованность илипристрастность свидетеля. Вопрос был в том, осмелится ли свидетель провестиэксперимент в тех же условиях, – заявил судья Маркхэм.

– Но подобный эксперимент не докажет ничего, кроме того, чтоуже было доказано, – ответил Драмм.

– Вопрос в том, осмелится ли свидетель провести подобныйэксперимент, – повторил судья Маркхэм. – Я разрешаю его. Ответьте, мистер Грейвс.

– Отвечайте на вопрос, – повернулся Мейсон к свидетелю.

– Да, я готов участвовать в подобном эксперименте.

– Если судья Пурлей предоставит свою машину, вы будетеучаствовать в эксперименте?

Клод Драмм вскочил на ноги:

– Теперь задан уже другой вопрос, ваша честь. Сейчас адвокатзащиты спрашивает, не осмелится ли он, а будет ли участвовать в эксперименте.

– Если вы протестуете, я принимаю ваше возражение, –постановил судья Маркхэм.

Мейсон повернулся к присяжным:

– В таком случае у меня больше нет вопросов.

– Больше нет вопросов? – переспросил Клод Драмм.

– Нет. Факт говорит сам за себя, – ответил Мейсон. – Выбоитесь провести эксперимент в тех же условиях.

Судья Маркхэм постучал молоточком по столу.

– Господин адвокат, я попросил бы вас не переходить наличности и обращаться к суду, а не к противной стороне, – заметил судьяМаркхэм.

– Простите, ваша честь, – сказал Мейсон, но в его голосе неслышалось ни доли смирения, в глазах поблескивали огоньки задора.

Клод Драмм уставился на Мейсона, в задумчивости нахмуривлоб.

– Ваша честь, – обратился к судье Драмм, – могу ли япопросить суд отложить слушание дела до десяти часов завтрашнего утра? Янесколько удивлен неожиданным поворотом, который приняло дело.

– Вы удивлены не больше, чем суд, – сказал Маркхэм. –Приятно удивлен, должен признаться. Обычно слушания дел об убийстверастягиваются надолго, поэтому такое быстрое развитие событий стало для насновостью. Ваша просьба будет удовлетворена, господин заместитель окружногопрокурора. Заседание откладывается до завтрашнего утра, до десяти часов.Господа присяжные должны помнить, что они не имеют права обсуждать дело междусобой или позволять кому-либо обсуждать его в своем присутствии.

Судья стукнул молоточком по столу.

Мейсон повернулся и посмотрел прямо в темные глаза ФрэнсисЧелейн.

Он ободряюще улыбнулся ей.

Роб Глиасон, сидевший рядом со своей женой, казалсяизмученным и изможденным, события последних дней явно сказывались на нем. Этобыл комок нервов, его глаза наполнял страх.

Девушка же оставалась спокойной и собранной, ее взглядничего не выражал. Она высоко держала голову.

Мейсон склонился к ней.

– Пожалуйста, верьте в меня, – сказал он.

И лишь только тогда она улыбнулась. В ней стали заметныперемены, происшедшие за время испытаний, выпавших на ее долю. В улыбкепроглядывала грусть, а на лице – намек на появляющуюся способность терпеть,которой раньше в ней не наблюдалось. Она ничего не ответила, но ее улыбкасказала о многом.