Клод Драмм медленно опустился на свой стул.

Кринстон неуютно заерзал в свидетельском кресле.

– Имя миссис Мейфилд не упоминалось, – наконец сказал он.

– Вы уверены? – спросил Мейсон.

– Ну, оно могло быть упомянуто как одна из возможностей.

– Значит, оно было упомянуто как один из возможныхвариантов? Я правильно вас понял?

– Да, могло.

Мейсон внезапно перевел направление атаки:

– Днем двадцать третьего октября мистер Эдвард Нортонполучил довольно крупную сумму в тысячедолларовых купюрах, не так ли, мистерКринстон?

– Насколько я знаю, да, – угрюмо ответил тот.

– Вы обеспечили получение денег?

– Нет, сэр.

– В тот день вы ходили в один из банков, в котором у фирмы«Кринстон и Нортон» имелся счет?

– Да.

– В который?

– «Вилерс Траст энд Сейвингс».

– С кем вы там разговаривали?

Внезапно Кринстон изменился в лице:

– Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос.

Клод Драмм вскочил с места.

– Я возражаю! – закричал он. – Это несущественно и неотносится к делу. Перекрестный допрос ведется неправильно.

Мейсон лишь улыбнулся в ответ.

– Ваша честь, – обратился адвокат защиты к судье, – могу явыступить с короткой аргументацией?

– Хорошо, – согласился судья Маркхэм.

– При допросе этого свидетеля выставившей стороной онзаявил, что является здравствующим партнером фирмы «Кринстон и Нортон». Я нестал выражать протест, когда был задан этот вопрос, хотя, возможно, для ответана него требовался вывод свидетеля, но при перекрестном допросе у меня естьправо выяснить у него, какой деятельностью он занимался как один из партнеров ипричины, на которых основывались его выводы.

– Но не за все время деятельности фирмы, – заметил судьяМаркхэм.

– Нет, сэр, – ответил Мейсон. – Именно поэтому я ограничилвопрос временны́ми рамками – двадцать третьим октября – днем смертиНортона.

Судья Маркхэм посмотрел на адвоката тяжелым и осторожнымвзглядом. Мейсон не стал отводить глаза, которые прямо встретили взгляд судьи.

Клод Драмм вскочил на ноги.

– Дела фирмы, – заявил он, – не имеют никакого отношения кделу.

– Но вы сами квалифицировали свидетеля как члена фирмы, –заметил судья Маркхэм.

– Только для того, чтобы показать, что он был близко знакомс погибшим, ваша честь.

Судья покачал головой:

– Я не убежден в том, что перекрестный допрос ведетсядолжным образом, но в деле такого рода я не хочу грешить против обвиняемых.Отвечайте на вопрос, свидетель.

– Отвечайте на вопрос, мистер Кринстон, – повторил Мейсон. –С кем вы разговаривали?

– С мистером Шерманом, президентом банка.

– Что вы обсуждали?

– Дела фирмы.

– Вы говорили о погашении долга примерно на девятьсот тысячдолларов – долга фирмы перед банком, доказательством которого являются долговыерасписки, если я все правильно понял, подписанные только вами как частнымлицом, не так ли?

– Нет, сэр, не так. Это долговые расписки фирмы, подписанные«Кринстон и Нортон».

– Подписанные именем фирмы «Кринстон и Нортон», но под нимистоит подпись только Артура Кринстона, не так ли?

– Думаю, так, – ответил Кринстон. – В основном делами фирмы,связанными с банковскими операциями, занимался я – то есть я подписывался поддолговыми расписками за фирму, хотя в большинстве случаев на чекахрасписывались мы оба. Нет, я хотел бы изменить только что сделанное заявление.Мне кажется, что документы в «Вилерс Траст энд Сейвингс Банк» были подписанымоим именем от лица фирмы, и таким же образом выписывались чеки.

– Вы отправились в дом к мистеру Нортону, чтобы обсудить сним наступление срока выплат по этим долговым обязательствам, не так ли?

– Да.

– Тогда почему вы стали обсуждать шантажирование ФрэнсисЧелейн экономкой? Как так получилось?

– Я не говорил, что экономкой! – закричал Кринстон. – Ясказал, что ее имя было упомянуто как возможный вариант.

– Понятно, – сказал Мейсон. – Я ошибся. Отвечайте.

– Потому что деловые вопросы, относящиеся к этим долговымраспискам, отняли всего несколько минут времени. Мистера Нортона оченьволновало шантажирование его племянницы, и он настоял на том, чтобы отложитьобсуждение дел и спросить моего совета по этому поводу.

– А почему ее шантажировали, как он считал? –поинтересовался Мейсон.

– Он думал, что это происходит из-за чего-то, что онасделала.

– Естественно. Он упомянул, что именно она сделала?

– Нет, не думаю.

– Он упомянул, что это могло быть?

– Он упомянул, что у нее неуправляемый характер, – внезапновыпалил Кринстон и закусил губу. – Секундочку. Я не хотел этого говорить. Яснимаю свое заявление. Не думаю, что он сказал подобное. Это моя ошибка.

– Ваша ошибка или вы пытаетесь защищать обвиняемую ФрэнсисЧелейн? – спросил Мейсон.

Лицо Кринстона побагровело.

– Я стараюсь ее защитить гораздо лучше, чем вы! – воскликнулон.

Судья Маркхэм постучал молотком по столу:

– Мистер Кринстон, суд уже один раз предупреждал вас. Теперьмы заявляем, что вы выразили неуважение к суду, и налагаем на вас штраф вразмере ста долларов за выказанное неуважение.

Раскрасневшийся Артур Кринстон склонил голову.

– Продолжайте, – сказал судья.

– Обсуждали ли вы с мистером Нортоном что-либо еще, кромевопросов задолженности банку, дел фирмы и возможности шантажирования егоплемянницы?

– Нет, сэр, – с явным облегчением сказал Артур Кринстон,потому что вопрос не касался шантажа.

Мейсон вежливо улыбнулся.

– Возможно, ваша честь, мне в дальнейшем потребуется снова вызватьмистера Кринстона для продолжения перекрестного допроса, но в настоящий моменту меня больше вопросов нет, – объявил Мейсон.

Судья Маркхэм кивнул.

– У вас есть вопросы к свидетелю? – обратился он к КлодуДрамму.