– Решился-таки? – с неудовольствием буркнул Бык. – Выходим?

– Выходим, – отрезал Череп. – Все твои слова помню, не начинай: уговоры рекса с алайнами на весну, а еще зима и нас не ждут, могут железом встретить. Все помню. Но… – Копон сжал кулаки. – Ты ж сам видишь, озлобились все. Путь нужен, цель. Чтоб шли и думали одно: как добраться. Иначе накинутся, друг дружку рвать начнут.

Тарх кивнул. Вчерашних рабов удалось сбить в подобие воинского отряда, и теперь бойцы показывали зубы. Намедни Черепу пришлось принять выборных из бунтарей. Те рвались в башню, где жили командиры. Люди шептались, что в тамошнем подполе несметные запасы окороков и солонины. Коска уступил, показал, что ничего не утаивают: зерна и впрямь оставалось едва-едва. Всю животину – овец, коз, курей, мулов, лошадей – к тому времени давно сожрали. Кашевары вываривали голые кости и взбивали муку в жидкую тюрю. Ею и спасались…

После досмотра башни Копон построил куцее войско на площади и объявил о выдвижении к соседям, к гордым алайнам. Череп зажег толпу, убедил, что горцы примут добрых воинов и усадят за стол. Тарх только зубами скрипел.

И вот сегодня они покидали приютившую их Скейдану. Зима оказалась снежной, но на удивление короткой. Пару седмиц назад перестали завывать ветра, облака растащило и выглянуло солнце. Имперцы внизу мигом оживились: то и дело стали появляться отряды, крутились, искали обходные пути, торили путь в снегу. Хвала Матери, Тарх первым приметил беспокойного Алиаса Фугга. Помня строгий наказ танаса – не дать Империи повода увязать Дорчариан с побегом – Тарх хоронился в сторонке и не лез на глаза.

«И впрямь пора уходить. Имперцы и голод нас прикусывают с двух сторон, так и сожрать могут».

Выходили налегке – тащить добро некому, всех четвероногих помощников пустили в котел, а беглецам с лихвой хватало тяжести доспехов и оружия. Лишь Череп с Плаком разделили на двоих утащенную казну Старого поста, упрятав монеты в заплечные мешки. Двигались двумя отрядами: пращники, в основном из «колодезных», под командой Черепа, выступали впереди, а следом топали «рудничные» с запасом дротиков, щитами за спиной и тесаками на боку. Ими верховодил Плак. И те и другие затянуты в прочную кожу, амуницию ненавистных дорожников. Тарх указывал путь. Хвала Матери, выпавший за зиму снег смело недавними сильными ветрами, а нового так и не насыпало.

Поход ознаменовался добрым началом: в первый же день наткнулись на стадо снежных коз на соседнем склоне, и Череп вновь показал мастерство, добыв пятерых животин. Впервые за долгое время восставшие рабы легли спать сытыми.

От этой славной новости Тарху даже стало казаться, что у них и впрямь все сладится и что Мать Предков благоволит ему. На следующий день они продолжили путь.

«Только бы не налетела вьюга», – в который раз подумал Бык и глянул на тяжелые тучи над головой. Отощавшие рабы снегопада не переживут, увязнут. Тарх оглянулся. Горе-вояки даже не пытались держать строй, плетясь вереницей по тропе.

– Проклятье… Нападут на нас – и, – пробурчал под нос Тарх и отогнал непрошеную мысль. – Не стоит сыпать проклятиями, дабы не накликать! Беспощадная Йотль не дремлет!

Но поздно, слишком поздно! Йотль, падкая до людской глупости, расслышала негромкие сетования и мигом отозвалась. Тропа вывернула из-за отрога скалы, и Тарх увидел большой отряд горцев, бредущий навстречу. До головы отряда оставалась всего каких-то пара сотен шагов, и Тарху хватило одного взгляда, чтобы понять, кто перед ним.

– К бою! – заорал он, выхватывая меч. – К бою!

Зловредная Йотль сегодня решила вдосталь покуражиться: против волокущих ноги доходяг злая богиня выставила таких же несчастных бредунов. Укутанные мохнатые северяне скинули дурно выделанные шкуры и громко завыли, потрясая копьями и мечами. Скайды, одетые в обноски, прижались друг к другу.

Позади Тарх слышал команды Черепа и рев Плака.

– Кто? – выдохнул Коска Копон, цепко вглядываясь в противников.

– Не узнаешь знакомцев? – процедил Тарх, разминая плечи. – Скайды, чтоб клиббы живьем их жрали…

Горцы с голыми телами распаляли себя, истошно завывая по-волчьи на все лады, как полоумные. Навскидку скайдов и северян было вдвое больше вчерашних рабов.

– А рядом северяне изгаляются… Дикари, ухорезы проклятые…

Череп ничего не понял, но кивнул. Оглянувшись, Коска гаркнул:

– Верно, Плак! Стройся, стройся!

– Надо их на себя выдернуть, – пояснил Череп, отойдя на пару шагов и сдвигая на живот набитую камнями суму. – Чтоб вперед сунулись.

– И так копытами бьют… – Тарх тряхнул мечом, осклабился и выпрыгнул вперед.

– Доррр-ча! Доррр-ча! – заорал он что есть мочи, воздев меч над головой. – Доррр-чариан!

Свистнула праща, и голый воин захлебнулся воем – камень разбил горцу голову. Хлоп-хлоп-хлоп! – заработала пращи – и еще трое северян рухнули ничком.

Заголосив, толпа северян и скайдов повалила вперед. Не сговариваясь, Тарх и Копон дернули назад. Плак пинками и затрещинами перемкнул тропу, выстроив воинов плотным строем. По обе стороны тропы, на склонах, врага поджидали пращники. Череп припустил вверх, а Тарх замкнул строй справа. Слева рычал Плак.

Противники вывернули из-за поворота. Северяне взвыли, как безумные, увидев врагов, и, вращая над головой длинными мечами, бросились вперед. Захлопали пращи, и туча камней накрыла атакующих. Голые, бездоспешные северяне валились с ног, но многие избежали попаданий опасных гостинцев и продолжили бег.

– Давай! – гаркнул Плак, и воины метнули дротики, изрядно проредив толпу набегавших дикарей. Выставив щиты, «рудничные» спрятались за ними и высунули жала коротких копий. Северяне ударили, заработали копья, протыкая брюшину врагам. Воя как безумные, распоротые северяне, не замечая страшных ран, со всего маху опускали мечи на кромки щитов. Обессиленные бунтари не держали удар, падая на колено. Хохоча, северяне рубили павших, отсекая руки и головы.

Своего противника Тарх встретил как надо – ткнул краем щита под подбородок и свалил ударом меча. Рубанув наискось по бедру следующего, Тарх зарычал и врубился в толпу, вываливаясь из строя.

Воющие ублюдки раззадорили Плака. Мелькание голых разрисованных тел, бахвальство северян разозлили бойца. Здоровяк откидывал щитом наскакивающих противников и кромсал тесаком. Держался Плак из последних сил, помня наставление Коски, что не след командиру переть буром вперед. Но тут перед глазами возник очередной разрисованный дикарь, вращающий мечом. На обнаженной груди подпрыгивала связка отрезанных закоптелых ушей, и глаза Плака помутнели от ярости. Он прижал щит, оттолкнул врага и хекнул, разваливая грудину тесаком. Добрался до ухореза, воткнул ему в живот тесак, провернул, скидывая живодера наземь. Пригнувшись, слаженно работая щитом и тесаком, Плак взревел и врубился в беззащитное голое мясо впереди.

Копон вскочил на высокий валун, оглядывая поле боя. Северяне развалили строй и увязли: задние ряды уперлись и сдержали врага. Много дикарей осталось лежать на тропе у поворота, остальные набросились на беглецов и рубили их как ботву. Вот из строя вывалились Тарх с Плаком. Тарх работал умело, подбираясь к противникам со спины и бросая подранков под ноги соратникам. Плак – сожри его Безносый – вновь не удержался, взъярился и влез в самую сутолоку. Визжащие дикари валились от кабана Плака во все стороны…