Олтер перепугался. Пол-лагеря сейчас перебудит! Но тут же выдохнул облегченно, поняв, что эту песнь услышать может только дваждырожденный. Олтер посмотрел на звездное небо и распахнул глаза. Повинуясь песне Туммы, над ставкой командующего плелась частая сеть из тончайших огненных нитей. Гигант пел и ткал покрывало из огней забранных у противников жизней.

Законченная сеть заколыхалась, колеблемая ночным ветерком… и, подчиняясь легкому взмаху ладони Туммы, опустилась на ставку. Дозорные закачались и рухнули там, где стояли. В ночи раздался оглушительно громкий грохот доспехов.

Время! Тумма вихрем сорвался с места и бросился вперед, выхватывая оружие. Олтер торопился следом. Тумма взмахивал страшными тесаками, добивая обездвиженных врагов, а Оли подпалил два факела и замахал над головой, то скрещивая, то разводя в стороны.

Увидели! В ночи посреди гор расцвела крохотными цветочками цепь огоньков. Ну, теперь и горцы-нападающие увидят. Олтер услышал призывную песнь Туммы и метнулся в шатер. Вокруг валялись изломанными куклами приближенные командующего. Сам Фракс Хмутр, стоя на коленях и расширенными глазами глядя на приближающегося мальчика, хрипел в захвате Туммы. Великан, стоя позади Фракса, потянул на себя голову тысячника, вздернув его подбородок, и полоснул по шее. Кожа разошлась, окрасилась алой бахромой, и первые тяжелые капли упали на ковер.

– Хватай!.. Оуина-настри!.. – возбужденно прошептал Тумма, запрокидывая голову Фракса. – Бери!..

Оли увидел, как жидкое пламя стекает на ковер. Он рухнул на колени и подставил руки под льющуюся кровь тысячника. Фракс хрипел и булькал, прерывистое дыхание обжигало лицо наследника, но Олтер не обращал внимания. Держал Тумма крепко.

Дваждырожденный тянул и тянул в себя густой плотный огонь тысячника. Мальчику казалось, что места в нем уже не осталось, что чужой огонь разорвет изнутри. Боль ввинчивалась в макушку тупым толстым сверлом, скрежеща по костям черепа, кишки вытягивало, скручивая тугим узлом… Олтер стиснул зубы. Надо держать… Надо…

Наконец жидкий огонь иссяк. Тумма откинул иссушенное тело порубежника, подхватил заваливающегося набок наследника, пнул высокие жаровни с рдеющими углями и выметнулся прочь. Вокруг уже шумели, распахивали занавеси палаток, звенело железо – у ближнего угла частокола занималось высокое чадящее пламя. Горели наспех порубанные метательные машины, облитые земляным маслом. Из ночи выли по-волчьи, хохотали и орали горцы. Имперские воины, сталкиваясь друг с другом спросонья и выхватывая оружие, неслись на пожар. Командиров, могущих вмиг образумить растерянное войско, рядом не оказалось. Почти все они лежали мертвыми в дымящемся шатре.

Тумма, как и уговаривались ранее, продвигался по переполошенному лагерю, удаляясь от криков и огней. Обессиленный наследник покоился на плече великана. Воин без труда перебрался через частокол и растворился в ночи, по широкой дуге обходя вражеский стан.

Ярко вспыхнул шатер в центре, имперцы завопили, дорча взвыли из темноты еще громче. Имперцы и носа не смели сунуть за ограждения, сжимая мечи, тараща глаза во мрак и пуская стрелы на звук. Довольные горцы, лежа на земле и укрываясь за бронзовыми щитами, голосили на все лады.

Первые робкие лучи рассвета показались над Коленями Матери. Длинноногий Тумма что есть мочи мчался к пещере, удерживая наследника на руках, прижимая к груди, как младенца. Олтер с перекошенным от боли лицом до крови закусил губу. Наконец гигант очутился в Лоне Матери. Остах вскинулся и уступил место рядом с лежащим правителем. Олтер встал перед отцом на колени и прижал окровавленные ладони к его скулам…

Ласково журчит вода. Поток по-прежнему несет неподвижного дана в неведомые дали. Рокон уже немного научился понимать музыку капризной реки и расслышал, что вода зажурчала по-иному. Впереди поджидал очередной перекат. Показались первые валуны в белой пене. И вдруг на одном из камней Рокон увидел сына. Дан понял, что течение потащит его вдоль камня. И сын это понял. Кое-как утвердившись на мокрой вершине, мальчик свесился, изогнулся, потянулся… Одна обжигающая ладонь прижалась к лицу. Вторая. Жар от детских ладоней волной пробежал по телу дана. Горящими искрами пробило до самых пяток, и отец схватил сына за запястья…

Неподвижный дан Рокон распахнул глаза под сводами Лона Матери и схватил склоненного сына за запястья…

Следующее утро союзное войско встретило на заповедном лугу на Коленях Матери. Воины начистили мечи, кольчуги и доспехи, женщины выстирали одежду. Болары выстроились позади Бареана и Грубого Деана. Ворье жалось подле Остаха, с тоской поглядывая кругом. Горцы стройными рядами встали напротив правителя.

Взгляды скрестились на Роконе. Дан Дорчариан изменился. Молодому вождю и раньше-то мало кто смел перечить. А теперь… Дан стал молчаливей обычного, задумчивей. А пронзительный взгляд серых глаз не мог выдержать никто. Почти никто.

– Черный колдун! – громко произнес Рокон, и Тумма склонил голову перед вождем. – Отныне твой дом – Дорчариан. Ни в чем не будешь знать отказа. Храни моего сына, как и прежде хранил!

– Такова воля Милостивой туомиллманаква, – согласно пробасил Тумма и встал подле Олтера.

– Остах! Ночной глава Атариан, мой наставник и танас отца!

«Добрые» за спиной Остаха зашушукались. События последних дней их не радовали: многих посекло осколками, а кое-кого и вовсе прибило. И, судя по всему, Рыбак убираться с чужой войны не собирался… Остах набычился, выставив вперед левую ногу.

– Прими награду для своих людей и благодарность Дорчариан!

Из большого дома показались горские женщины и поднесли немногочисленным ворам увесистые мешочки. Раскрыв их, «добрые» не смогли сдержать громких криков. Дан Дорчариан одарил соратников крупной розовой солью! Царский подарок!

– Я повелеваю тебе, Остах, нагрузить караван и ступать обратно, храня нашу тайную дружбу и торговлю для общей пользы! – придавил голосом правитель.

«Не спорь же, старый лис. – Рокон не отводил взгляда от хмурого лица наставника. – Ты слишком важен для Дорчариан там, в Атриане».

Остах и сам это понял, дернул головой вместо поклона и отступился. «Добрые» восторженно завопили.

– Олтер! И Бареан, бол Полуденных островов! Вам надлежит остаться здесь. Ваши судьбы связаны. Мать Предков охранит вас. Имперцы теперь не решатся на повторный штурм! – Болары переглянулись: слишком непонятны показались им слова дана. – Наш договор нерушим. Я освобожу долину, и мы союзно вступим на землю Полуденных островов! Покараем изменника!

Лица боларов просветлели.

– Боларус инморта канвас! – услышали окрестные горы грозный клич.

– Пока же… Прошу союзников охранять запертый проход.

– Да будет так, дан Дорчариан! Мы охраним путь к Матери Предков! – звонко выкрикнул Бареан.

Болары закивали. Посвистеть пращой и погонять внизу имперскую сволочь они завсегда… Проклятые метательные машины сожгли, командиров прибили. Отчего ж не повоевать?