— Людка Стекольщица? — вздрогнул Израк. — Она мертва?

— Да. Ты ее тоже знаешь?

— Встречались.

— А теперь она мертва, убита в домике старушки Марьи Степановны. И тебя обвиняют в убийстве Стекольщицы и ее дружка. Ты хоть понимаешь, что тебе грозит?

Но Израк и тут не потерял присутствия духа. Однако, заметив смятенный взгляд Светланы, неожиданно посветлел лицом и произнес:

— Все в порядке, мама. Клянусь, я никого не убивал.

— Мама? — воскликнула пораженная до глубины души Кира, пока Леся молча таращилась на всю компанию, пытаясь осознать новые факты. — Это и твоя мама тоже? А Лана тебе кто? Сестра?

— Мы учимся вместе, и она…

Лана метнула на Израка нежный и одновременно страдающий взгляд. И под ее взглядом Израк закончил свою фразу так:

— И еще Лана — это моя невеста.

Вот почему девушка звала Светлану мамой. Она готовилась в роли жены Ноя принять Светлану как вторую мать.

— Поздравляем. Мы не знали, что у тебя есть невеста.

Израк снисходительно кивнул и сказал:

— У нас в семье все крайне запутано. Впрочем, если хотите, мы вам все объясним. Неприятно, когда тебя обвиняют в том, чего ты не делал. Тем более в убийстве. Если пожелаете, я оправдаюсь перед вами. Хотите?

Еще бы подруги этого не хотели! Да они только об этом и мечтали. И поэтому почти без колебаний шагнули следом за Израком, его матерью и тоненькой девочкой Ланой обратно в квартиру. Почти, потому что они все же не были совсем простушками и понимали, все трое — Светлана, Израк и худенькая Лана — они заодно. И войдя в квартиру, подруги моментально оказывались на территории врага. Если эти трое задумали худое и захотят сделать с ними что-то дурное, им будет трудненько отбиться от численно превосходящего их противника. Да еще противника, действующего в своих стенах, которые, как известно, одним своим видом помогают.

Впрочем, оказавшись внутри, подруги тут же забыли о своих опасениях. Израк вел себя очень тихо, Лана робко жалась к стеночке, а Светлана, растеряв весь свой боевой дух, тяжело упала на стул и заплакала от страха.

— И что теперь будет? — спросила она сквозь слезы у подруг. — Вы задержите моего… Ноя?

Светлана продолжала по старой памяти принимать их за работников следственных органов. В панике у женщины из головы вылетело, что сын уже признал в подругах вполне безопасных знакомых.

— Нет, мы даже и не думали ни о чем таком, — заверили ее Кира с Лесей. — Наоборот, мы хотим разобраться в ситуации.

— Что же вы мне сразу об этом не сказали?

— Сказали мы.

— Ну, значит, как-то не так сказали, раз я вас не поняла. Мои нервы…

— Мама! — перебил ее Израк тихим голосом. — Давай послушаем сначала, что нам скажут.

И Светлана тут же вняла его просьбе.

— Конечно, пусть говорят.

— А мы уже, собственно говоря, все вам рассказали, — развела руками Кира. — Теперь ваш черед. То есть черед вашего сына рассказывать. Мы ведь правильно поняли, Ной — это ваш сын?

Светлана кивнула.

— Да.

— А нам сказали, что его мама умерла.

— Кто вам это сказал? — вмешался Ной.

— Твоя тетка. Жена твоего дяди.

— Эта особа! — воскликнула Светлана с гневом. — Ну, она была бы рада похоронить нас всех!

Но подругам показалось, что Светлана вновь лукавит с ними. И что она сильно смущена. Впрочем, сейчас данный вопрос казался им не столь важным. Куда интереснее было услышать версию случившегося в Торфяном из уст самого главного подозреваемого — Ноя.

— Скажи, ты ведь в последнее время в усадьбе занимался тем, что искал сокровища Копкиных?

— Да.

— А Боцман тебе в этом помогал?

— Ну, я спросил у одной старухи…

— У тетушки Матроны.

— Да, у этой Матроны — лесной колдуньи — я спросил, кто тут все окрестности лучше всех знает. Ну она мне и сказала, что старожилы, которые в этом месте не одну сотню лет проживали, все повывелись. Одна только старуха и ее сын и остались. Раньше они дальше за рекой жили, в самих Копках. А потом на торфяные разработки подались, да так в Торфяном и остались.

— И что? Как у вас отношения с Боцманом складывались?

— Да нормально все было. Не сразу, но он все-таки согласился мне помочь. Сначала ни в какую не соглашался, твердил, что ничего не знает. А на другой день сказал, что поможет. И даже пообещал, что покажет один спуск в подземелье. Там еще не засыпано, так он сказал. Только идти надо было ночью.

— Ну а почему этот спуск надо было ночью осматривать?

— Так днем в лесу грибники шастают. Если увидят, обязательно подойдут, расспрашивать начнут. Запросто можно спалиться, особенно если внизу что-то и впрямь найдется.

— И ты думал, что вот так придешь ночью в лес и обязательно отыщешь сокровище, которое люди со всей округи и из других мест уже почти сотню лет ищут?

— Они не нашли, а мне должно было повезти! — упрямо произнес Израк. — У меня всегда и все получается. И тут должно было получиться.

Решив оставить это утверждение без комментариев, подруги спросили у Ноя следующее:

— Ты этому типу много денег дал за помощь?

— Отсыпал немного.

— Немного — это сколько? Пятьдесят тысяч?

Судя по отвисшей челюсти Израка и его вытаращенным глазам, такой суммы он Боцману не давал.

— Откуда у меня такие деньги? — подтвердил догадку подруг и сам Ной. — Нет, я у Ваника пятьсот рублей занял, эти деньги Боцману и отдал. Он доволен был, спасибо мне раз десять сказал.

— А почему у тебя не было денег? Я так понимаю, твоя мать отнюдь не бедная женщина.

— И что с того? — насупился Израк. — Я уже не маленький. Мы с Ланой пожениться собираемся. Я не хотел принимать от мамы подачек.

— Зачем ты так говоришь, Ной? — вскинулась Светлана. — Это не подачки… Ты же мой сын!

— Мама, мы с тобой уже об этом говорили. Мы с Ланой не хотим этих денег!

Ной выделил голосом слово «этих», и Светлана тут же замолчала. Да, между этими двумя существовала какая-то недоговоренность, подругам пока что совсем непонятная.

И поэтому они вновь вернули Ноя в русло их разговора:

— А почему никому не сказал, что в Торфяном раньше жил?

— Я там не жил! — помотал головой Израк. — Что вы! Я с мамой жил то в Москве, то в Лондоне, то на островах. А когда…

Тут он осекся, виновато взглянул в сторону Светланы и быстро заговорил о другом: