– Какой красивый, – протянула Лиза,разглядывая роскошный шелковый пододеяльник.

Желтую ткань украшала явно ручнаявышивка – синие ирисы и фиолетовые анютины глазки.

– Нравится? – поинтересоваласьИрина, сдувая со лба прядь волос.

– Да.

– Сейчас отстираем и тебепостелим, – моментально пообещала Ириша, – давай, Лизка, шевелись,скатерть на стол, хрусталь в стенку, а ты, Кирка, пока пледы разбирай и накровати ложи, ваши покрышки на тряпки пустить надо!

Я тихо улизнула на кухню, даже не поправилаглагол «ложить», употребленный Ирой. Не буду сейчас с ней спорить, ребеноктолько что вышел из одной истерики, не хватало, чтобы тут же впал в другую.Если ей хочется развесить и разложить свои вещи, пожалуйста. Вот Аняосвободится, и они все заберут.

Я поставила на стол чашки и пригорюниласьвозле кулебяки, испеченной Лизой. Интересно, удастся ли доказать, что Аня нипри чем? Все-таки какая страшная вещь современное правосудие – словностена, в которую бьешься головой с разбега… Бац, бац, а она стоит, даже нешелохнувшись.

«Ладно, Лампа, хватит, – приказала я самасебе, – нечего нюни распускать, двигай в «Рамстор».

У входа в cупермаркет гордо реял плакат –огромный, зеленый кенгуру, фирменный знак магазина. Последнее время я отношуськ сумчатым настороженно, поэтому мимо изображения животного пробежала как можноскорей.

Миновав бастионы прилавков, я нашлаадминистрацию и вежливо поинтересовалась у довольно полной дамы, сидевшей закрасивым офисным столом:

– Можно узнать, не у вас ли куплена этабутылка?

Женщина механически улыбнулась и заученнымтоном ответила:

– Если качество напитка не соответствуетстандарту, при наличии чека вам обменяют товар на кассе.

– Нет, я даже не открывала ликер. Простохочу знать, не у вас ли его брали?

Администраторша вскинула чересчур черныеброви:

– Зачем?

– Мне очень надо, прошу вас.

Женщина взяла бутылку, повертела ее иответила:

– Да, ликер приобретен здесь.

– А как вы это определили?

– Очень просто, видите, сбоку наклейка соштрих-кодом? Мы обязательно маркируем таким образом нашу продукцию, на кассахустановлены компьютеры, кассир только подносит «утюжок» и моментально видит наэкране стоимость товара. Очень удобно.

– А про чек что можете сказать?

Женщина взяла бумажку.

– Он пробит нашей кассой номер два ввосемнадцать часов сорок минут. Ну разве что покупатель член клуба «Рамстор».

– Это еще что такое?

– Вы из милиции? – поинтересоваласьадминистратор.

– Вас трудно обмануть, – ушла я отпрямого ответа.

Она выдвинула ящик и вытащила оттудатемно-синию карточку. В левом углу улыбался зеленый кенгуру с оранжевымбантом на шее, посередине шла надпись «Рамстор-клуб».

– Покупатели, делающие покупку наопределенную сумму, – начала объяснять служащая, – получают вот этукарту, видите, внизу идет номер?

Я кивнула.

– Карта дает право на скидку, когдакассир пробивает чек, он обязательно указывает номер, вот на вашем чеке, внизу,строчка.

Я уставилась на набор цифр 10950. Да, далекошагнул прогресс!

Дома я едва удержалась, чтобы не заорать спорога: «Ириша, была ли мама членом клуба «Рамстор»?» И хорошо, что неуспела, потому что на кухне cидел Володя, мирно жующий пирожок.

– У вас будто цыганский таборпоселился, – отметил майор, оглядывая горы посуды. – Откуда столькобарахла?

– Ира привезла, – пояснила Лиза ипоинтересовалась: – Как кулебяка?

– Так себе, – спокойно ответилВолодя, – теста много, а начинки чуть, да и невкусная, капуста как тряпка.

– Вот и неправда, – обозлиласьЛиза, – я ее по всей науке готовила!

– Это ты пекла? – испугался приятельи попытался исправить положение: – То-то гляжу, тесто волшебное, во рту тает,объеденье.

– Не ври, – совсем рассердиласьЛизавета и треснула майора полотенцем.

Они начали шумно возиться и о чем-то спорить.Я уставилась в окно. Надо же, опять валит снег, и темнота стоит, как вдекабре. Настроение на нуле, ничего у меня не получается. Надо бы сестьтихонько у стола и раскинуть мозгами. И зачем только я пошла у Иры наповоду и подрядилась искать убийцу! Чем больше узнаю, тем сильнее запутываюсь.Ну почему я не учительница, не продавец и не врач! Милые, мирные профессии. Такнет, понес меня черт на службу в «Алиби». Ведь если бы я не пошла на работу вагентство, то никогда бы не попала в дом к Ане и не мучилась бы сейчас сраспухающей от разнообразной информации головой… Хотя в «Алиби», пока неотравили Сеню Гребнева, мне очень хорошо работалось, отличный коллектив,достойная зарплата… Минуточку! Сеню-то тоже отравили цианистым калием… Отнеожиданной мысли я вспотела и принялась нервно почесывать голову. Ну как ямогла забыть про Гребнева! Милиция моментально решила, что несчастного мужикатоже Аня убила.

Простоватый и слишком молодой для оперативнойработы Максим Иванович в свое время на мой вопрос: «Что может грозитьРемешковой?» – спокойно ответил:

– Уж не поездка в Турцию! За дваубийства-то!

– Почему за два?

– А Гребнев?

– Вы думаете…

– И думать нечего, – хмыкнул МаксимИванович, изображая из себя опытного «убойщика», – ясно как день. Сначалагражданка Ремешкова отравила гражданку Малышеву, а потом произвела те жедействия в отношении гражданина Гребнева.

– Да зачем ей убивать Сеню!

– Очень просто. Она все время твердит,что Гребнев не успел ей назвать имя любовницы мужа. Дескать, хотел показатьфото, но она к нему не заехала, задержалась в своем магазине на рынке ЦСКА,увольняла продавцов, заподозренных в воровстве, а потом понеслась домой,правда, факт покупки ликера не отрицала. Только на самом деле все по-другомубыло. Секретарша Гребнева Надежда Варфоломеева видела, как Ремешкова влетела вкабинет к ее хозяину, потом выскочила и завопила: «Где он?»

Семен, отлучившийся в туалет, тут же вошел вприемную, и Анна накинулась на него с кулаками.

– Ну и что? – растерянно спросилая. – Как же она ухитрилась его отравить?