А уж втянуть-то на высоту десятиэтажного дома по гладкой скальной поверхности легкий надувной плотик с тремя пассажирами на борту для насекомого-колосса, вообще, – детская забава. В принципе.

Однако трансформа у Сплавщика с самого начала, что называется, не пошла. Точнее, пошла вкривь и вкось. Вероятно, Волонтер не смог сходу преобразовать энергию, передаваемую ему товарищами через Контактную Ось, в удобный для себя магический формат. Родовое колдовство Сплавщиков, по всей видимости, имело плохую совместимость с посторонними методиками волшебства.

На дно плотика вместо ожидаемого Плетуна бухнулся какой-то страшный уродец, разделенный по оси симметрии, проходящей через позвоночник, на две части. Части очень разные. Перед кудесниками предстал наполовину – слева – человек; наполовину – справа – жуткий паук с выпуклым серым брюшком, огромной горбатой шишкой за спиной, лохматыми лапками с рядами цепких коготков на концах и противными дрожащими чешуйками по всему тельцу. Гадкое, гнетущее воздействие на психику спутников от вида невообразимого существа усиливалось еще и тем, что длинные тощие конечности полупаука бессильно подергивались, словно в конвульсиях. Противоестественный сиамский гибрид человеконасекомого будто бы умирал на глазах у колдовской публики. Вероятно, данное впечатление не было столь уж далеким от истины. Жертва неудавшейся магии неумело елозила по полу туда-сюда, жалобно извивалась от навалившихся на нее физических мук.

Мышцы у пауков совершенно отсутствуют. Конечности разгибаются у них за счет повышения в нужный момент внутри ног кровяного давления. А сами ноги представляют собой, грубо говоря, эластичные полые трубы, которые распрямляются под действием усиленного кровотока. Жуткая образина – полуобразина – нелепо перебирала в воздухе полусогнутыми «обессиленными» лапками. Очевидно, для их активизации у странного чудища не хватало внутреннего напора. И полупаук, отчаянно борясь со слабостью, заставлял бешено колотиться сердце, которое наполовину – пока еще – принадлежало человеку.

Однако для человеческого тела взвинченное до предела давление являлось непомерно высоким и даже смертельным. Людскую составляющую убогого существа исказила перекошенная гримаса боли. Оставшийся на лице в одиночестве левый глаз Волонтера донельзя покраснел, выкатился из глазницы далеко вперед – еще немного, и он точно лопнет.

Зато взгляд всех четырех глаз (вообще-то их должно быть восемь) правой – животной – составляющей магической твари, напротив, лениво, почти полусонно блуждал из угла в угол в поисках осознанного изображения.

Время от времени уродливое существо тоскливо подвывало и гундосило, словно одичавший кот, замерзающий в зимнюю стужу на лютом морозе. У товарищей Волонтера от этих звуков создавалось впечатление, будто кто-то безжалостно терзает их нервы специально зазубренным тупым ножом – неведомый злобный гений.

Неожиданно паучья сторона гибрида изогнулась, дернулась всем телом, оттолкнулась от пола многочисленными лапками. Колдовской мутант неудобно завалился на бок. Получеловек уткнулся виском в основание плотика. Изо рта и из глаза у него густым потоком полезла вонючая клейкая жидкость, – наверное, та самая, из которой при застывании получается паутина. Волонтер, задыхаясь, несколько раз судорожно попытался сглотнуть непрошеную гущу. Но бесполезно. Истекающая жидкость лишь лениво дернулась туда-сюда – и всё. На воздухе она успела быстро превратиться в тусклую стеклянистую массу. Из носа и уцелевшего уха несчастного мага густыми струйками поползла кровь. Очевидно, внутри квазичеловеческого организма, вернее, полуорганизма творилось черти что. Высшие формы жизни гораздо хуже низших приспособлены к совместимости с инородными тканями. Вероятно, в теле бедняги начался процесс отторжения собственных органов, отравленных соседствующими паучьими вкраплениями в общий организм. Взаимопроникновение живых массивов во вновь образованном существе протекало явно не в пользу человека. Волонтеру можно было только посочувствовать. Шагать по эту сторону бытия ему оставалось, судя по всему, всего-то ничего. Отмучился…

Да и паукообразный уродец чувствовал себя не лучше. Вялость насекомого достигла критической точки. Кровопотеря вела к торможению. А человеческая половина гибрида вовсю осуществляла ту самую кровопотерю. Лапки неудавшегося Плетуна беспомощными ворсистыми пухлыми шлангами свисали вниз. Дрожащие чешуйки и волоски на пигментном теле подозрительно замерли, точно на дохлой тушке. Четыре глаза, расположенные вкруг туловища, полностью захлопнулись. Из раззявленной пасти, окруженной какими-то членистыми отростками, поперла пузырящаяся белесая пена.

О! Это ужасно – присутствовать при исковерканном волшебстве! Человека, далекого от чародейства, вообще, будто бы выворачивает наизнанку от отвращения. А магов гнетет сожаление и подспудное разочарование в своем высоком искусстве. К тем же, кто послабже из них, куда-то в подкорку забирается нуторная искорка зудящего страха: «А вдруг что-либо подобное в следующий раз произойдет и со мной, а?..» К счастью, на борт надувного плотика такие малодушные кудесники не попали. Все члены магической экспедиции имели отличную выучку; ни в каких ситуациях не страдали отсутствием духа.

Правда, в данный момент и они, чего греха таить, малость подрастерялись. Вероятно, слишком уж понадеялись на мастерство своего товарища – Сплавщика. Ведь слабаков к Посвящению в знаменитой Чайной не допускают.

Колдовской уродец между тем полностью утратил ориентацию в пространстве. Посиневший мутант, тяжело сопя, подкатился к самому краю акульего островка, чуть было не свалился за борт. В самое последнее мгновение его уловил Кирилл, совершенно непроизвольно, действуя почти автоматически. Лекарь уцепился кистями рук за одну из паучьих ножек, рывком отбросил лохматое туловище к центру надувного плотика, метнул, как опытный борец – противника. Киря сам удивился собственной сноровке.

Но, – что самое интересное, – обезображенное тело товарища в момент непосредственного соприкосновения с кожей волхва ударило в руку Кирилла сильным отголоском искаженной колдовской Волны. Именно искаженной. Засечь искажение визуально практически невозможно. Его можно лишь ощутить через физический контакт с пораженным волшебником. И Киря ощутил. Так вот оно в чем дело, смекнул Лекарь. Замкнутое пространство магического колодца неведомым образом подпортило волшебный Эфир и, как следствие, безжалостно переиначило родовое заклятие Сплавщика, ведущее к трансформе паука Плетуна. Это всё шуточки Проклятых Катакомб. Как к ним ни готовься, но проявляются они всякий раз всё так же неожиданно. Киря заорал остолбеневшим соратникам:

– Концентрацию на меня! Срочно! По высшему разряду!

Партнеры тут же вынырнули из эмоционального ступора. В мастерстве им не откажешь. Не в таких переделках бывали. В мозг Лекаря незамедлительно воткнулась Контактная Ось. По ней в сознание волхва лавиной хлынула колдовская подпитка – по высшему разряду! Кудесники старались на славу. Луч Помощи пульсировал в сердце волхва животворящим источником. Уровень восприятия действительности в магическом диапазоне мгновенно возрос у Кирилла в десятки раз. От его внимания не ускользнуло бы сейчас даже малейшее искажение чародейской Волны. Парень сразу узрел искомые нарушения в структуре Эфира, которые, кроме него, пожалуй, никто не видел. Партнеры, хоть и являлись опытными волшебниками, но почувствовать их, к сожалению, не могли. В глазах Кирилла они предстали как слабые блеклые росчерки, словно траектории пролетевших метеоритов. И тянулись эти росчерки к голове Сплавщика-паука. Чутье Носителя безошибочно подсказывало Лекарю, что в этих чертовых траекториях и кроется причина неудачной трансформы Волонтера. Используя немалую мощь всего чародейского коллектива, Кирилл одним точным движением в невидимом магическом пространстве отсек бракованный пучок колдовской Волны от сознания Сплавщика.