Даже не знаю, какая это порода, но лошадки мне очень понравились. Не особо крупные, до дестриэ[80] не дотягивают, но и не малые, где-то размером с шайра[81], очень красивые, крепкие, но поджарые, длинноногие и длинногривые, с грациозно выгнутыми шеями и узкими изящно очерченными мордами. Все разной масти: вороной, караковой и белоснежной.

Ну что тут скажешь. Приятно, угодил царь-батюшка. Опять же, верхом путешествовать больше приличествует, чем в санях.

На последовавшем пиру не стоит заострять внимание, ничего особенного на нем не происходило. Пили, ели, беседовали; дьяк тактично выведывал, почему мы пошли именно этим путем, и с чего бы это государь Наварры решил направить посольство на Русь, а еще удивил своей осведомленностью о политической ситуации в Европе. Сразу видно умный и знающий мужик. И хитрый как змея. Впрочем, других в дипломатах не держат.

А вот уже к концу застолья произошло то, что заставило меня сильно задуматься. Но обо всем по порядку.

За столом с русской стороны, помимо Грома, Старицы, воеводы и дьяка, сидело несколько прибывших с ними дружинников. Может десятники, а может просто родовитые боярские дети, кто его знает, но явно вои не из рядовых. Что, помимо присутствия за столом, подтверждали богатые одежды. Один из них мне сразу не понравился. Широкий как шкаф коротыш, буквально весь сотканный из мускулов, что было заметно даже под кафтаном. Одет дорого, пожалуй, дороже всех остальных. К моему удивлению, он оказался азиатом, скорее всего – татарином. Довольно смазливый, с веселыми наглыми глазами, он не спускал с меня и моих ближников глаз и, в отличие от остальных русов, больше изображал пьяного чем пил. Да еще на хорошем русском языке громогласно отпускал сомнительные шуточки в адрес гостей. Воевода Ярославский несколько раз делал ему замечание, но помогало ненадолго.

Как я уже говорил, парень вызывал своим поведением подозрение и это подозрение очень скоро оправдалось.

Во время перемены блюд, все начали вставать из-за стола, кто в нужник, а кто просто свежим воздухом подышать. Татарин дождался, пока Луиджи будет проходить мимо и с силой двинул его плечом, чуть не сбив с ног. Явно намеренно, а не случайно.

После чего принялся подчеркнуто заботливо оправлять на эскудеро одежду, но по факту, все это выглядело достаточно глумливо.

Естественно, Луиджи его оттолкнул, татарин в ответ тоже толкнул. На этом все закончилось, между ними вклинились и отодвинули друг от друга.

У меня сразу словно сработал тревожный колокольчик. Черт побери, вряд ли кто-либо в своем уме и памяти по собственному почину станет заводить ссору с людьми великого посла к государю, грозя до предела осложнить встречу, если не сорвать ее. За такое, могут и башки на плахе лишить. Если только, этому «кому-либо», не было поручено специально устроить провокацию, под гарантию неприкосновенности, либо незначительного формального наказания.

Интересно девки пляшут. Неужто сам государь поручил проверить гостей на «слабо»? Вряд ли, это было бы несусветной глупостью. Не так часто к Ивану послы ездят, чтобы ставить под удар возможные выгодные отношения. Тогда кто? Получается, это сделала тот, кто видит в гостях какую-то для себя опасность. И этот человек достаточно влиятельный, ели отваживается гадить самому государю. Черт, какая-то дурная конспирология получается.

Ну и как поступить?

С одной стороны, это явное оскорбление, тем более, что оно было нанесено намеренно, а с другой, ради успеха миссии, можно закрыть глаза. Формально оскорбили не меня. Но так тоже не очень ладно получается. Репутацию надо завоевывать и поддерживать, а ну как решат, что посольских можно безнаказанно обижать. Получается, в любом случае придется как-то реагировать. Хотя, можно сделать так, что ответка последует не от меня...

- Вы все видели? – я обратился к думному дьяку и воеводе.

Фен без запинки перевел мои слова.

Курицын осторожно сказал:

- Княже, сие не более чем досадное недоразумение...

- Перепил, всяко бывает, – воевода развел руками. – Ужо я ему не спущу, как протрезвеет.

- Это прямое оскорбление меня в лице моего оруженосца, – спокойно и мрачно продолжил я. – Причем намеренное. Я перестаю видеть смысл в своей миссии. Думаю, государь Франциск поймет, когда я представлю ему объяснения произошедшего.

- Княже, – лицо думного дьяка мертвенно побледнело. – Лиходея накажут за непотребство. Ручаюсь...

И скосил глаза на воеводу.

- Сейчас же прикажу заковать в кандалы, стервеца! – Ярославский изображая гнев шарахнул ладонью по столу.

«Если я уеду обратно, в кандалах окажетесь вы, граждане-товарищи...» – про себя ухмыльнулся я.

- Приношу, княже, великие извинения за учиненное! – дьяк подорвался и согнулся в поклоне.

- Хотя, – я вдруг отмяк лицом и улыбнулся. – Не исключаю, что сие недоразумение, не более чем недоразумение...

- Так оно и есть, княже, так и есть, – активно закивал дьяк. – Дело молодое, дурное...

- А значит, пусть решат его между собой, – закончил я фразу.

- Это как, княже? – озадачился Курицын.

- Поединком, – любезно подсказал я. – До смерти одного из поединщиков. У нас в Наварре так принято. Кстати, кто он? Мой оруженосец происходит из древнего дворянского рода, и не может унизить себя поединком с простолюдином.

Я угадал, азиат оказался родовитым казанским татарином на службе у русского государя. Мало того, ближником царевича Муххамеда-Эмина, изгнанного из Казани и обласканного Иваном Васильевичем. Очевидно, с перспективой вернуть его на престол, уже в качестве своего вассала.

Это, в некоторой степени, объяснило борзость Урака, так его звали, но, с другой стороны, еще больше все запутало. Какое дело этому самому Эмину до меня? Впрочем, разбираться будем потом.

- Достоин. Поединок состоится.

Признаюсь, ожидал, что воевода и дьяк радостно ухватятся за предложение, но они, совершенно неожиданно, принялись меня отговаривать. Мол, стервецу и так головы не сносить,